Как я стал переводчиком Сталина
Шрифт:
Еще больше ободрили Молотова беседы с Рузвельтом в Вашингтоне и твердое обещание президента открыть второй фронт в 1942 году. Забрезжившая наконец надежда на создание второго фронта ободрила фронтовиков и тружеников тыла. Возродилась вера в победу, прибавив новые силы людям, обескураженным бесконечными поражениями и отступлением. Теперь им предстояло испытать новый моральный удар. Черчилль не мог не думать обо всем этом, направляясь в Москву.
Во второй половине дня 12 августа 1942 г. в Центральном аэропорту на Ленинградском проспекте собралась, как обычно в таких случаях, группа советских руководителей во главе с Молотовым. Среди встречавших находился также начальник Генерального штаба Красной Армии маршал Шапошников. Было жарко и безветренно. Все расположились под навесом небольшого здания аэровокзала. В воздухе ощущался аромат разогретой полыни,
В небе появилась черная точка. Очерчивая большой полукруг, она быстро увеличивалась и вскоре приняла очертания самолета. Проскользнув над крышами домов, он коснулся бетонной дорожки и, притормозив, съехал на траву. Плавно перекачиваясь, пересек зеленое поде и остановился неподалеку от нас.
Самолет казался необычно грузным, фюзеляж чуть ли не касался земли. Я ожидал, что в борту откроется дверца, но вместо этого из люка в брюхе самолета спустили на траву металлическую лесенку, и по ней сразу же стали спускаться ноги в тяжелых ботинках и изрядно помятых брюках. Ноги как бы присели, дав возможность объемистому туловищу выбраться из кабины. Вот и голова Черчилля. Придерживая рукой шляпу, он настороженно огляделся вокруг, как бы оценивая ситуацию. Нешуточное дело! Он впервые оказался в стране большевиков, которую после Октябрьской революции пытался «задушить в колыбели», против которой организовал интервенцию держав Антанты. Да и нынешняя его миссия не из приятных.
При первой своей встрече со Сталиным ему предстоит объяснить, почему обещанная высадка во Франции не состоится. Дело не в том, что подумает о нем Сталин. Его, отпрыска старинного гордого рода Мальбруков, мало заботит мнение этого сына нищего сапожника, семинариста-недоучки, кровавого диктатора. Советская печать не воспроизвела полностью его, Черчилля, речь по радио в день нападения Германии на Советский Союз. Народ России лишь узнал, что Англия готова поддержать его в борьбе против гитлеровских захватчиков. Но Сталин, конечно же, знает весь текст, включая и пассаж, где говорится, что «нацистский режим не отличим от худших черт коммунизма» и что никто не был более последовательным, чем он, Черчилль, противником коммунизма на протяжении двадцати пяти лет. Черчилль не отказался ни от одного своего слова.
Сталин пропустил все это мимо ушей. Более того, он в первой же своей после гитлеровского вторжения речи, произнесенной 3 июля 1941 г., назвал выступление Черчилля «историческим», заявив, что готовность Великобритании оказать помощь может «вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза». Впрочем, сам Черчилль тоже считал, и об этом он не раз говорил своим коллегам, что сейчас не время вспоминать о советской системе, о Коминтерне. Надо протянуть руку помощи стране, оказавшейся в беде.
Сталин сумел продержаться в войне более года, Красная Армия, хотя и несет огромные потери, все же перемалывает германскую военную машину. Важно не слишком обескуражить русских. Их сопротивление жизненно необходимо для Британии и Америки. Оно позволяет накопить силы, чтобы в подходящий момент ударить по Гитлеру…
К тому времени как Черчилль выбрался из-под фюзеляжа, перед ним уже стоял Молотов. Они поздоровались как старые знакомые. Нарком представил премьеру маршала Шапошникова. Черчилль тут же пояснил, что не может сейчас познакомить маршала со своими военными экспертами, так как самолет, на котором они вылетели из Тегерана, вынужден был из-за неисправности вернуться обратно, и они, так же как и находившийся в этом самолете постоянный заместитель министра иностранных дел Кадоган, прибудут только завтра. Вместе с Черчиллем находился Гарриман в качестве личного представителя президента Рузвельта. Встречающие знали его по прошлому приезду в Москву. Британский премьер выступил перед микрофоном с хвалой героическому сопротивлению советского народа гитлеровскому вторжению, обещанием поддержки и выражением уверенности, что совместные усилия союзников
Оркестр исполнил гимн Великобритании и советский гимн «Интернационал». Черчилль и Молотов обошли строй почетного караула. Солдаты в стальных шлемах и полной выкладке стояли не шелохнувшись, лишь поворачивая головы вслед за премьером, который пристально всматривался в их лица, словно хотел удостовериться в их стойкости.
С аэродрома Черчилля доставили в отведенную ему резиденцию в Кунцево. Гарриману был предоставлен особняк на улице Островского. Остальные члены делегации разместились в гостинице «Националь». Черчилля поразили удобства этой виллы, чего он никак не ожидал в осажденной Москве. Ему сразу же приготовили горячую ванну, в которой он долго нежился после длительного и утомительного перелета. В столовой был сервирован изысканный ланч. Вышколенные официанты, разнообразные закуски, красная и черная икра, холодный поросенок, блюда кавказской, русской и французской кухни, вина, крепкие и прохладительные напитки, дорогая сервировка — всего этого лидер тори не рассчитывал встретить в стране большевиков. Он на всякий случай даже захватил с собой из Лондона сандвичи, полагая, что в Кремле живут впроголодь. Позже, сказав об этом Сталину, он признался, что не надеялся на столь обильное угощение, съел в самолете несколько бутербродов, испортив себе аппетит. А Сталин впоследствии, в узком кругу, рассказывал об этом, приговаривая:
— Что за лицемер Черчилль! Хотел меня убедить, будто с такой комплекцией сидит в Лондоне только на сандвичах…
Молотов заметил, что когда весной 1942 года в английской столице Черчилль пригласил его на ланч, то, кроме овсяной каши и ячменного эрзац-кофе, ничего не подавали.
— Все это дешевая игра в демократию, Вячеслав. Он тебя просто дурачил, убежденно сказал Сталин. Он не мог себе представить, чтобы где-то руководители делили тяготы со своим народом.
Черчилль недолго наслаждался прелестями своей резиденции. В тот же вечер состоялась его первая беседа со Сталиным.
«Не бойтесь немцев!»
Вскоре после семи часов машина Черчилля, миновав Красную площадь, въехала через Спасские ворота в Кремль и остановилась у здания Совета Народных Комиссаров под вычурным навесом крыльца, через которое обычно входил в свои апартаменты Сталин. Британского премьера сопровождали Аверелл Гарриман, посол Великобритании в СССР Арчибальд Кларк Керр и переводчик Денлоп. Павлов в качестве официального переводчика с советской стороны встретил всю группу у входа, провел на второй этаж и дальше по коридору в кабинет главы советского правительства. Меня тоже вызвали туда для записи беседы незадолго до прибытия гостей. Мое появление служило своеобразным сигналом о том, что иностранцы явятся с минуты на минуту. Сталин и Молотов прервали беседу, связанную с визитом британского премьера. Я услышал лишь последние слова Сталина:
— Ничего хорошего ждать не приходится.
Он выглядел угрюмым и сосредоточенным. На нем был обычный китель полувоенного покроя, к брюкам, заправленным в кавказские сапоги, давно не прикасался утюг.
Открылась дверь, и в проеме появилась тучная фигура Черчилля. Он на мгновение задержался, огляделся вокруг. Его взгляд скользнул по висевшим на стене портретам прославленных русских полководцев — Александра Невского, Кутузова, Суворова, по увеличенной фотографии Ленина и, наконец, остановился на Сталине, неподвижно застывшем у своего письменного стола и внимательно рассматривавшем заморского гостя. О чем он мог думать в этот, несомненно, исторический момент? Испытывал ли он удовлетворение от того, что к нему в Кремль пожаловал лидер британских тори, никогда не скрывавший неприязни к созданной Сталиным системе?
Разумеется, только чрезвычайные обстоятельства вынудили Черчилля приехать в Москву. До нападения гитлеровской Германии на Советский Союз Великобритания находилась в отчаянном положении. Сам Черчилль допускал возможность оккупации нацистами английских островов, обещая в таком случае продолжение борьбы с территории Канады.
Советско-германский вооруженный конфликт коренным образом изменил обстановку. В Лондоне вздохнули с облегчением. Чем дольше этот конфликт продлится, тем больше у Англии шансов избежать вторжения и в конечном счете оказаться в числе победителей. Но пусть Черчилль не обольщается — так просто русские не гарантируют успех. Ему придется тоже потрудиться и пролить кровь. Если он собирается торговаться о втором фронте, надо ему показать, что это чревато опасностью и для Британии.