Какими мы были
Шрифт:
— Какой дорниец не сердится? — ответил Джейме с тенью улыбки, играющей на губах. — Эртур всего лишь такой же, как его народ.
— Ба! — брезгливо воскликнул сир Ричард. — Они злятся из-за ничего. Королева — ничто рядом с нашим королём. Они не должны обращать на неё внимания.
— Вы забываете, кто ей предшествовал. Принцесса Элия, настоящая леди, сир Ричард, до самого конца, — сказал сир Барристан с предостерегающим оттенком. Барристан также имел пристрастие к дорнийцам; то, что так очевидно. Среди братьев часто размышляли, была ли у него возлюбленная-дорнийка, хоть и все они знали, что у сира Барристана не было женщин. Тем не
— Да, да, была, — нехотя смягчился сир Ричард. Джейме смотрел, как этот дурак опрокинул в себя очередной кубок вина, стекающего по его подбородку тоненькой багрово-красной струйкой. Он улыбнулся, нимало не развлечённый этим. Но всё же в разговоре была правда, которую Джейме не мог отрицать, и некоторый юмор тоже.
— Но наша нынешняя королева столь любезна и любима всеми, — язвительно сказал он, поднимаясь с кресла.- Семеро да хранят её.
Лонмаут рассмеялся, хотя он был единственным, кто это сделал. Освелл издал приглушённый звук, а Барристан неодобрительно нахмурился. Из всех королевских гвардейцев только они двое имели толику привязанности к северянке, хотя чувства Освелла были более болезненными. В конце концов, он любил её и не делал никаких усилий, чтобы скрыть это.
— Как королева, сир Джейме? — спросил Барристан, всё ещё нахмуренный. Джейме хотелось засмеяться над его чопорным поведением.
— Плохо, — ответил он честно, но с дразнящей улыбкой. — В обоих своих завоеваниях: как при дворе, так и в спальне. Кажется, ей не удаётся победить. — Он вспыхнул улыбкой, гордый своей шуткой. Королева действительно, казалось, была неудачлива с двором, который не любил её, и с мужем, который редко занимался с ней любовью. Он всё реже и реже за последние несколько лун слышал её страстные стоны, что сильно порадовало Серсею, когда он сказал ей об этом.
— Не будь пошлым, — предупредил его Барристан, как отец — озорничающего сына. — Она всё ещё твоя королева, а ты — её страж. Прояви какое-то уважение.
— Вы правы, сир Барристан, — сказал Джейме с наигранным вздохом. — Возможно, мне следует относиться к волчице любезней, чтобы она не укусила.
— Молюсь, что она так и сделает и тем поставит тебя на место, — ответил рыцарь, всё ещё хмурившийся. Джейме заметил, как Освелл плотно закрыл глаза, затем открыл их снова и посмотрел на бокал, будто чем-то сильно опечаленный.
Джейме задался вопросом, что эти двое видели в ней. Она была красива, да, одарена какими-то дикими, неукротимыми манерами, которые мужчины надеялись приручить в постели. Но было множество женщин с длинными тёмными локонами и светло-серыми глазами; и, конечно, больше, чем несколько, обладающих телом, как у неё, кажущимся худым и мускулистым. Джейме не думал, что Рейгар был настолько поверхностным, чтобы увлечься этим, хотя Барристан и, может, Освелл, и бедный мёртвый Роберт, несомненно, поколебались этим. Всё-таки у короля уже была в постели красавица, когда он взял туда девочку, и она была солнцем, в то время как его новая возлюбленная — просто волчонком. Дракон и солнце хорошо действовали вместе. Дракон и волк значили определённое отчаяние.
Это ничего не значило для Джейме. В его глазах была только одна женщина, его прекрасная львица, чьи волосы сияли, подобно полированному золоту, а зелёные глаза сверкали, словно
Он было сдвинулся, чтобы уйти, но тут зашёл другой рыцарь. Это был сир Эртур, глядящий ожесточённо и презрительно, с морщинками в уголках рта, которых Джейме у него никогда не видел. Но даже в таком состоянии сир Эртур внушал ему уважение. Он обожал его; не желал ничего, кроме как быть похожим на него, словно мальчишка, восхищающийся своим любимым героем. У него пошли мурашки, когда он вспомнил о Рассвете Эртура, покоящемся на его плече, тяжёлом от стали и славы, которым его посвятили в рыцари. Эртур тогда светился и сиял ярко, как звезда своего Дома. Сегодня он потерпел неудачу и изо всех сил пытался вспыхнуть.
Джейме наблюдал, как Эртур потянулся за кубком, приложил его к губам, и поставил обратно. Все в комнате сразу затихли, и все глаза устремились на угрюмого рыцаря, который изо всех сил сдерживался.
— Я устал от всего этого, — тихо сказал он, но казалось, что его голос прогремел на всю комнату. — Король, он… — Его глаза остановились на сире Джейме, и он вытянул рот в жёсткую линию.
Джейме моргнул, обеспокоенный, но ещё больше — запутавшийся. Тёмные глаза рыцаря, казалось, сверлили его, осуждая и вынося приговор без намёка на произнесение.
Эртур развернулся и вышел за дверь; Джейме последовал за ним.
— Эртур! — воззвал он к нему в надежде заставить его остановиться. Он идёт, но кажется, что движется так быстро, осознал Джейме. Он превратился в белое пятно перед его глазами. — Эртур, подождите… — Рыцарь остановился, и Джейме едва не врезался в него. Быстрым движением Эртур схватил его за запястье, достаточно крепко, чтобы причинить боль. Джейме не поморщился, не желая показаться мягким перед этим образцом рыцаря.
— Противная фамильярность — это семейная черта? — зашипел на него Эртур с внезапно запылавшими тёмными глазами. — Называйте меня сиром, Ланнистер, как Вы всегда и делали.
— Да, сир, — пробормотал Джейме, стараясь, чтобы его голос не дрожал. Внезапная грубость со стороны сира Эртура сбила его с толку и напугала. Он не был холодным человеком, потому как мог быть тёплым и показывал эту теплоту Джейме во многих случаях, рассматривая его больше, чем названого брата; скорее, как родного. Он не имел такой связи даже со своим искалеченным братом Тирионом, хотя отсутствие их контакта могло быть этому причиной.
Эртур отпустил его руку, продолжая сверлить взглядом.
— Ты охраняешь королеву, — уже не так жёстко сказал он. — Твой отец сидит в Малом совете, но ты охраняешь королеву. Твоя должность не позволяет тебе иметь амбиций, и твоя работа столь же проста, сколь и решающа. — Он выпрямился, возвышаясь перед ним чуть не великаном, и смотрел на него сверху вниз сквозь сузившиеся глаза. Джейме мог только стоять молча и в страхе. — Я служил трём королевам, сир Джейме, но прежде королевы я служу королю, так же как служил принцу прежде королевы… или прежде короля. Ты заботишься о них больше, чем о себе самом или о своей семье, так как они важнее этого. Именно поэтому мы принимаем клятву не наследовать ни земель, ни титулов; не брать женщину, не заводить ребёнка. Это так для тебя, сир Джейме?