Какими мы были
Шрифт:
Лестница оказалась утомительной, но до тех пор, пока она не почувствовала руку Джейме на своей, не понимая, как он здесь оказался. Он стал её тенью с момента своего назначения, и всегда был с ней, но в основном бесполезно. Теперь, казалось, он пришёл ей на подмогу, но как только Лианна повернулась, чтобы поблагодарить его, он отпустил её, предоставив её самой себе. Именно в такие моменты, когда он так безучастно игнорировал вопрос её благополучия, она вспоминала его принадлежность к своему Дому, и, более злобно, о его ненавистном близнеце. Лианна прогнала эту мысль из головы, чтобы оставаться в хорошем настроении для встречи со свекровью. О неприятных Ланнистерах она
Лианна с облегчением вздохнула, достигнув конца лестницы, подождав минуту, чтобы восстановить дыхание и успокоиться. Она положила руку на живот, чтобы уверить малыша в том, что она в порядке, и протянув руку к двери, постучала два раза. Она распахнулась, представив взору её свекровь, одетую, как обычно, в великолепный наряд, обвешанную сверкающими драгоценностями, а её блестящие серебристые волосы были украшены невиданным узором. Она встретила её яркой улыбкой, сменившей мрачное выражение лица, и за руки повела в комнату.
— Дорогая Лианна, — мелодично пропела Рейла, увлекая раздавшееся тело невестки в дверной проём. — Я рада, что ты откликнулась на мой зов.
Лианна только рассеянно кивнула, рассматривая знаменитую комнату. Потолки были удивительно высокими, такими, что если смотреть на них, начинала кружиться голова. Лианна сейчас же почувствовала это, хотя здесь могло сказаться её и так уже ослабленное состояние. Стены были из тёмного серого кирпича, почти чёрного; ими был выложен каждый дюйм стен этой башни. Комната была большой и мрачной, но она заметила окна — большие, прямоугольные, позволяющие проникать свету в удручающе серую комнату. Тем не менее, даже эти яркие пятна были символами заточения сестёр Бейлора Благословенного, так как они были заделаны железными прутьями. Лианна удивилась, зачем нужно было это дополнение.
Несмотря на всю мрачность комнаты, были здесь и предметы, внушающие большую надежду. Лианна увидела цветы в вазах, горшках, чашках; множество цветов, приносящих жизнь сюда, где её редко видели. Её удивило, что их так много; некоторые она узнала: они были у неё дома, на Севере. Должно быть, она потеряла на некоторое время дар речи, любуясь этими цветами, столь резко контрастировавшими с мрачным кирпичом, что её свекровь заговорила:
— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая моя? — Холодная рука прижалась к её лбу, и Лианна встряхнулась.
— Да, я в порядке! — заверила она, возможно, чересчур активно. — Я просто… Я никогда… — Никогда не видела эту печально известную комнату, никогда не предполагала, что она так блистательно будет украшена. Это заставило её затрепетать.
— Ты никогда раньше не приходила в Девичий Склеп? — спросила Рейла.
— Нет, — ответила Лианна. Рейгар водил её на экскурсию по Красному Замку, когда они приехали, но она не помнила, чтобы они заходили так далеко. Они посетили башню десницы; в то время ещё тлели последние угольки их страсти друг к другу, и они занялись любовью в верхней комнате башни, так и не сходив дальше неё.
— По правде сказать, я ни разу и не приглашала, но сегодня хотела бы изменить это. — Она предложила ей сесть, села сама и налила воду в чаши. Одну она предложила Лианне, и та с готовностью приняла её. Стекло в её руках уже начало запотевать от жары, как и всё вокруг. Она сделала большой глоток и снова стала озираться. — Тебя заинтересовали мои цветы? — спросила Рейла, угадав её мысли.
Лианна кивнула. Эти яркие, прекрасные, маленькие частички природы, цветущие в суровой каменной тюрьме, захватили её внимание. Ей хотелось бы знать, что побудило свекровь заниматься ими.
— Мне нравится выращивать цветы, —
Лианна покачала головой, возражая.
— Вовсе нет. Я люблю цветы. — И это было правдой. Она с детства собирала их, несмотря на шутки Брандона, что это глупо, и чуть не рыдающего отца из-за мусора от лепестков. Даже в Башне Радости у неё были какие-то экзотические орхидеи, которые прислал Рейгар из самых богатых садов Дорна.
— У тебя есть любимые? — спросила Рейла, и ответ сразу сорвался с языка Лианны.
— Голубые зимние розы. — Простое упоминание о них принесло с собой головокружительную волну ностальгии. Казалось, они растут в её ногах в богороще Винтерфелла. Они были в её волосах, заткнуты за пояс брюк, разбросаны по всей её комнате. Они были захоронены с её матерью, украсив усопшую красавицу голубым. Мягкая корона с оторванными шипами, сидящая на её голове — дурной голове — на турнире в её первой поездке на юг. Синими лепестками была усыпана постель в башне, разогретая солнцем — и драконом.
— Боюсь, их у меня здесь нет, — сказала Рейла, вырывая Лианну из её мыслей. — Они плохо растут на юге.
Лианна нахмурилась.
— Вы пробовали? — Она сама тоже пыталась. Они почернели за несколько дней под солнцем Дорна.
— Боюсь, они предпочитают мёрзлую землю и снега плодородной почве и тёплым дождям. Под моим присмотром они быстро засохли. Эти цветы не годятся для юга. — Сердце Лианны глубоко опечалилось за них, хотя она не могла сказать, почему. Наверное, ребёнок оказывал на её чувства такое гнетущее влияние. — Но это неважно. Мы здесь не для того, чтобы говорить о мёртвых цветах. — Она протянула руку и коснулась большого живота Лианны. — Как ты и твоё дитя? — Лицо Рейлы разошлось в материнской улыбке, и Лианна ответила тем же.
— Отлично. Он становится сильнее с каждым днём. — Эта тема взволновала её. Они говорили о её малыше, её радости, её собственной плоти и крови.
— Приятно это слышать, — благожелательно сказала Рейла, одобрительно кивая. — Похоже, ты не лгала мне в тот день в саду. Между тобой и моим сыном всё хорошо.
— Э-э, да… — пробормотала Лианна, отводя взгляд в сторону. Между ними не всё было в порядке, но её свекрови это не касалось.
— Должна сказать, мне нравится такой перерыв, — сказала Рейла. — Между твоим сыном и этим ребёнком всего четыре года. Это прекрасная разница в возрасте. — Вдруг её улыбка сделалась необъяснимо грустной, а фиалковые глаза опустились на кувшин с водой перед ней. Лианна заметила это изменение. — Мне повезло меньше. Между Рейгаром и Визерисом шестнадцать лет разницы. Именно из-за этой пропасти Рейгар неблизок со своим братом. Это печально.