Какими мы были
Шрифт:
— Кого же он взял сейчас? — с жаром спросила Серсея со стучащим в голове сердцем. Это вдруг показалось ей настолько важной, настолько неотъемлемой частью её плана, а нерешительность Джейме только сжигала её ещё больше.
— Сир Эртур, сир Герольд… — Джейме снова остановился, и Серсея чуть не вскрикнула. — И сир Освелл.
Серсея вскочила на ноги; её всю охватил необыкновенный восторг.
— Если в прошлый раз он взял этих людей в Летний замок, чтобы сбежать с северной потаскухой, то сейчас он что-то планирует, не так ли? —
— Серсея, он не собирается искать другую женщину! — огрызнулся Джейме, также встав на ноги.
— Тогда что он там делает с тремя рыцарями Королевской гвардии, теми же, что охраняли вольчью суку в Дорне? О, Джейме, ты не понимаешь?
Он притянул её в поцелуе, на который Серсея не ответила. Её губы были напряжены под его отчаянно ищущими и напоминающими о себе. Когда он отстранился, Серсея улыбнулась.
— Я следующая, — сказала она, сжав руки в кулаки. — Я следующая! — Внутри неё клокотал восторг, с губ сорвался девичий смешок.
— Нет, — сердито огрызнулся её близнец. — Он устал и несчастен, вот и всё. Он любит свою королеву. — Даже настаивая на этом, он звучал мягко и неуверенно, словно не мог убедить даже сам себя. Но почему бы и нет? Нетрудно было поверить, что король поведёт себя как мужчина, несмотря на своё высокое положение.
— Он не утешил свою королеву, когда она родила, — напомнила Серсея близнецу. — Он даже не посмотрел на неё. Он её не любит. — Эти слова привели её в трепет. Наконец-то её король увидел свою королеву такой, какая она есть — бесполезной и отвратительной.
— И ты думаешь, он любит тебя? — ответил Джейме, по-прежнему непреклонный, притворяющийся слепым. Серсея мягко улыбнулась ему, хотя её взгляд не мог сосредоточиться на его обиженном лице. Она представляла себе совсем другого мужчину, где-то вдалеке ожидающего её.
— Я сделаю так, что полюбит.
Джейме потянулся к ней, будто бы желая снова поцеловать, но Серсея оттолкнула его; рёбра её ладоней вызвали металлический звук от его доспехов. Он бросил на неё последний обиженный взгляд, развернулся и вышел, как уходит раненый лев, поджав хвост.
Может, её брат и ляжет спать в эту ночь несчастным, но Серсея — точно нет.
_______________________________
Рейгар III
Рейгар верил в Летний замок так же, как другие верили в богов. Как они преклонялись перед алтарями, прося ответов на свои вопросы, прося счастья, так Рейгар лежал под звёздами и слушал духов, их советы. Здесь он был счастливее всего; после каждого приступа печали Рейгар приезжал сюда, если не мог найти утешения в собственном доме в Королевской Гавани. Так было и на этот раз.
Возможно, это было неправильно и жестоко — оставить Лианну, не предупредив, не войти в родильные палаты и не успокоить её. Хоть она и казалась сильной, она была такой нежной, когда речь заходила
Нет, Рейгару требовалось счастье. Покой и счастье. И он всегда находил его здесь, в Летнем замке.
Рейгар осмотрелся вокруг — среди обломков и руин он обнаружил три фигуры. Одна положила голову на камень; возможно, уже спала. Другая, самая крупная из трёх, стояла на ногах, прислонившись к куску фундамента. Третья, и последняя, фигура сидела, вытянув ноги, закинув руки за голову, лицом к небу. Рейгар знал этих трёх достаточно хорошо, чтобы на фоне этих сумрачных руин узнать в первой фигуре Освелла, во второй — Герольда, а в третьей — Эртура. Рейгар подошёл к последнему и сел рядом с ним.
Смуглое лицо дорнийского рыцаря белело в лунном свете; его карие глаза сосредоточились на звёздах в вышине. Что-то в его выражении лица, вдумчивом и спокойном, вызвало любопытство Рейгара.
— О чём ты думаешь? — спросил Рейгар.
— Элия, — без колебаний ответил рыцарь.
Это должно было бы удивить Рейгара — его ближайшее доверенное лицо не имело права задерживаться на мыслях о его жене. Тем не менее он как-то почувствовал, что это естественно. В то время, как Эртур никогда не проявлял признаков привязанности к Элии, выходящих за рамки дорнийского родства, в глубине сердца Рейгар всегда знал, что Эртур испытывает что-то неистовое к хрупкой королеве. Но он знал также и о верности Эртура, не позволяющей привнести в жизнь эти чувства.
— Вы были несправедливы к ней, оставив её, — прошептал в темноте Эртур, глазами по-прежнему устремясь ввысь. — Она всё для Вас сделала. Она страдала ради Вас. А вы оставили её в замке Вашего отца.
— Ты прав, — с готовностью согласился Рейгар. — Я был несправедлив к ней. Но я ничего не скрывал от неё, Эртур. Я позволил ей узнать о моих планах, о пророчестве, с самого начала.
— Разве от этого стало лучше? Стало ей лучше от того, что Вы предупредили её? — Слова Эртура ранили, но Рейгар не заставил его замолчать. Летний замок означал честность. — Если бы она знала о Ваших планах до брака, то отказалась бы от Вас.
— Не притворяйся, что ты несведущ в политике, Эртур. Я был принцем. Она бы не отказалась от меня.
— Она дорнийка. Она могла бы.
— Она была леди. Она бы не смогла. — Рейгар тяжело вздохнул. Это правда, что он не любил Элию, но тем не менее память о ней была болезненна. Закрыв глаза, он всё ещё мог видеть её грустную улыбку, чувствовать её нежное дыхание на своей коже и запах её мускусного аромата.
— Поступите ли Вы так же со второй королевой? — спросил Эртур, и Рейгар почувствовал, как его глаза сурово воззрились на него.