Какими мы были
Шрифт:
— Это не доброта. — Кейтилин вдруг услышала в своём тоне порицание. — Боги не убивают из доброты.
— Назвала бы ты добротой, если боги пощадили бы её, в то время как дети её погибли? — спросила Лианна со слезящимися глазами. Кейтилин молчала. — Не думаю. Вместо этого она со своими детьми и родителями где-то на небесах, избавленная от всех земный болей. Я не единожды желала умереть, Кейтилин. — Это откровение покоробило её; никогда в её короткой жизни такие мысли не приходили ей в голову. Даже в самые тёмные дни она не задумывалась о смерти. Слышать Лианну — королеву, любимую сестру — объявляющую такое, было пугающе. — В смерти я смогу извиниться перед теми, кто пострадал
— Вы не должны говорить такое, Лианна, — сдавленным голосом предостерегла её Кейтилин, одолеваемая своими суевериями.
— Тебе не следует беспокоиться. Боги убивают тех, кого любят, чтобы избавить их от дальнейших страданий; меня они не любят. Кроме того… — Её взгляд блуждал где-то за Кейтилин. — У меня есть сын, ради которого я должна жить. Я никому не могу доверить его защиту. Не сомневаюсь, что ты понимаешь меня. — Кейтилин кивнула; её дети были её жизнью. Она бы убила за них, и Лианна, вне сомнения, тоже. — Убеждаю — не жалей меня, Кейтилин.
— Я не могу ничего с собой поделать, — прошептала Кейтилин, подходя к ней. Она села напротив неё на кровать и взяла её маленькие холодные руки. — Я годами говорила себе, что Вы заслуживаете наказания, но это ещё не всё.
— Что ещё? — спросила Лианна, нахмурив брови.
— Вы до сих пор его любите, — сказала Кейтилин, сжимая её пальцы. — Любите, не так ли? — Королева была увлечена, что бы заметить, как каждый раз, когда она произносила имя Рейгара, лишь на треть это было с презрением, но на две трети — с нежностью. А как иначе? Король был единственным спутником Лианны на протяжении нескольких лет. Кейтилин могла только смутно представлять себе, что произошло между ними — двумя влюблёнными, которыми они не должны были быть, но, несмотря на это, притянутыми друг к другу.
Лианна отвернулась, пряча глаза и тем подтверждая представление Кейтилин.
— Люблю я его или нет — это к делу не относится. Сейчас я живу для своего сына.
— Но что Вы будете делать, когда вернётесь к нему? Будете изображать любовь? — спросила её Кейтилин, расширив глаза. — В то время как Вашей компании в Винтерфелле всегда рады, Вы, конечно, должны знать, что Вам придётся вернуться к нему.
— Я не знаю, что я буду делать, — призналась Лианна. — Я приехала сюда передохнуть, ибо меня измучили тревоги. Я не доверяю Королевской Гавани, я не доверяю Серсее Ланнистер и я не могу вынести мысли, что Рейгар сейчас с другой. Я просыпаюсь по ночам и прижимаю сына к груди, ибо боюсь за его безопасность после моего возвращения. Но что я могу сделать? Какой у меня есть выбор? — В её голосе слышалось отчаяние, близкое к призыву о помощи.
— Он не освободит Вас от ваших клятв? — нерешительно спросила Кейтилин.
— Я уже предлагала. Он удерживает меня, потому что я нужна ему. Знаю, это прозвучит безумным, но в его сердце ещё есть любовь ко мне.
— Как Вы можете говорить, что он любит Вас, когда он заменил Вас, — сказала Кейтилин, ободрённая их откровенным до сей поры разговором. — Серсея не любовница, Лианна. Она — жена, как и Вы.
— В этом она коварна, — прошипела Лианна. — Она так долго хотела его. Я не сомневаюсь, что она спланировала свой путь к нему в постель, хоть у меня и нет никаких доказательств. — Она махнула рукой, отстраняя эту тему. — Это не имеет особого значения. Когда я вернусь, я займусь тем, что обеспечу выживание моего сына.
— А как же амбиции Ланнистеров? Им не нужны претензии Вашего сына на трон. — Они уже зашли далеко, и захотят ещё больше, вне сомнений. Кейтилин вспомнились усталые вздохи и проклятия её отца из-за безжалостного разграбления
— Я бы сказала, что им нужно. Я не хочу, чтобы Джон был королём. Я хочу только, чтобы он жил.
— Король настолько любит Серсею, что может отказаться от претензий Джона? — Лианна молчала, что-то скрывая. — Ваше Величество? — переспросила Кейтилин, сжав её пальцы.
— Рейгар хотел меня только потому, что я могла принести ему сына. Он называл Джона принцем, что был обещан. Он мечтал возвести его на трон.
— Я не понимаю, — пробормотала Кейтилин. — Вы дали ему это. Почему он женился на Серсее?
— Он требует больше наследников. Как-то он рассказал мне пророчество — причину, по которой он нуждался в Джоне. Я не поняла его тогда, не понимаю и сейчас. — Её голос начал искажаться чем-то средним между гневом и печалью. — Возможно, всё это было ложью, Кейтилин, я не знаю. Он лгал мне, говоря, что любит меня. Он не любил меня. Пока я не забеременела и не почувствовала, что он на самом деле любит. Мне не удалось сделать этого снова, и, таким образом, его внимание перешло на другое. Думаю, я буду ему не нужна, когда Серсея даст ему детей, которых он так хочет. Но я не могу отпустить его. Я должна притворяться. Должна терпеть. Жизнь моего сына в моих руках. Это весьма серьёзно.
— Согласна, Ваше Величество, — наклонила голову Кейтилин, закусив губу и размышляя над этим вопросом. Она всегда была осведомлена о политике с самой юности, отлично зная, что её девственность, её добродетель были инструментами, которые будут использоваться при ведении переговоров для создания союза. Она принимала, что выйдет замуж не по любви, а из соображений выгоды. Но Лианна вышла замуж из любви к своему королю, пусть поначалу и односторонней. Теперь же появилась вторая королева; союз, образованный из честолюбия, но могущий поставить под угрозу плод первого. Это не то, к чему Кейтилин привыкла. Она всегда ожидала от Неда, что он будет защищать её до последнего вздоха, ведь она была у него одна и только одна. Его ухаживания и чувства с самого начала были только для неё. Не было никакой конкуренции, каковая, несомненно, возникнет между Лианной и Серсеей. У неё же не было никакой необходимости беспокоиться о претензиях и преемственности.
Кейтилин обнаружила, что думает о Роббе с Сансой, представив себе ситуацию, где их права на Винтерфелл означали бы определённую опасность их жизням; где взрослые определяли бы, жить им или умереть, в погоне за идеей, трудной для понимания детей. Это было будущим маленького Джона. Но что Лианна может сделать?
Кейтилин посмотрела на королеву с её детским лицом, худеньким телом, головой в кудрях, подходящих больше для маленькой девочки. Даже её взгляд казался детским; её вздохи несли с собой оттенок задыхающегося недоумения. Как бы она ни старалась, любой возьмёт над ней верх. Ему нужно будет только отбросить её в сторону, чтобы расчистить путь к ребёнку.
— Кейтилин, — нежный голос Лианны с лёгким прикосновением к щеке вытащили её из размышлений. — Почему ты плачешь?
Кейтилин подняла руку к лицу, с удивлением обнаружив его мокрым.
— Я не знаю, — трепеща, прошептала она, уставившись на капли на её руке, а затем на те, что упали ей на колени.
— Не плачь по мне, милая сестра, — призвала Лианна, подняв её руку к своим губам. — Думай только о своей семье. Забудь мои печали.
— Не могу, — сказала ей Кейтилин, удивлённая нежностью поцелуя, оставленного на её пальцах. — Вы тоже моя семья. — Девиз её Дома отозвался у неё в голове: семья, долг, честь.