Кальдур Живой Доспех
Шрифт:
Всё трое изобразили нелепые деревенские реверансы на что Эйнджин с ехидной улыбкой покачал головой.
– Пива? – спросил граф.
– О Благочестивая Светлейшая Госпожа, конечно же, да! – воскликнул Дукан, потом прищурился и посмотрел на троицу. – А дамам что-нибудь полегче. Дорога была тяжёлой, все устали, я не хочу, чтобы закончилось казусом.
Граф хлопнул в ладоши, напитки и лёгкие закуски появились почти мгновенно. Дукан осушил залпом полкружки, вытер с усов пену, хрипло вздохнул и расплылся в блаженной улыбке. Анижа и Розари, пытаясь изображать то ли придворных леди, то ли пару стервятников, набросились на копчёную
Граф подождал, пока гости утолят первый голод и жажду, посерьезнел и кивнул на молодёжь.
– Мы подождём уединения или можем говорить при них?
– Можем при них.
– Уверен? Собираешься пустить их в расход или просто не проживут долго?
– Нет. Они со мной в одной лодке. Секреты не планируются.
Граф вопросительно поднял бровь, словно переспрашивая, но кивок Дукана расставил всё на свои места. Он проживал мясо, тоже помрачнел и сказал:
– Я знал, что в столице дела идут не очень. Но я не знал, что всё не так плохо.
– Ба, – граф снова посмотрел на друга с удивлением, а потом с нескрываемым подозрением, когда понял, что тот не шутит. Один из людей графа, похоже, самый смышлёный, положил руку на оружие. – «Не знал»… странно слышать от тебя подобное, старый друг. У тебя есть объяснение, такое, чтоб я поверил, что ты всё ещё мой старый друг?
Кальдур напрягся, стараясь быстрее проживать кусок. Он посмотрел на Розари – она безучастно копалась в своей тарелке, не обращая внимание на происходящее.
– Да, – спокойно ответил Дукан, отложив в сторону еду. – У меня другой приказ.
– Это? – граф надменно очертил рукой над головами гостей. – Немытые безродные дети?
– Очень важные дети, – с нескрываемым удовольствием поправил Дукан. – И судя потому, что ты принял их за нищих и за что-то совсем не значимое и не требующее внимания – я прекрасно справился со своей работой.
– Хм? – глаза графа сузились. – Они не могут быть королевских кровей и претендовать на трон. Я бы знал. Чьи они? Хотя нет. Не говори. За это ведь по-прежнему могут убить?
– Конечно, – Дукан сухо кивнул, отпил из кубка и отрыгнул. – Поверьте мне, господин граф – у того кто приказал мне это, просто закончились доверенные люди среди живых. Война, знаете ли.
– Хорошо. Верю, – ответил граф, ещё немного поизучав Дукана.
– Так что я пропустил?
– Дай подумать. Последний раз мы виделись года три назад, да и то мельком, правильно помню? Правильно. За это время Солас пережил вспышку зимней лихорадки, новую волну беженцев, которые опять решили, что в столице безопаснее всего и расселились в своих сраных лачугах по всем окрестностям, так что теперь на карете не проехать! К войне трех богатейших семейств, присоединилось ещё две, и собственно в городе теперь осталось, пощади меня Госпожа, с десяток независимых аристократов, не принимающих участие в резне. Она то тлеет, то разгорается, союзы заключаются, рушатся, но каким-то чудом за десять лет никому ещё не надоела! Зима была суровой, лёд дошёл до Соласа, были проблемы с водой и куча замороженных бездомных, что к лучшему, по моему мнению. Армия дышит на ладан, большая часть её разбрелась по домам, городской гарнизон и королевскую гвардию покинул каждый третий, сарранский генерал Хайнорт из южного гарнизона
– А хорошие новости? – осторожно спросил Дукан.
Граф скривился и нервно потрепал себе волосы.
– Ну-у-у, в этом году мы, похоже, победили преступность. Теперь все члены городских банд работают на богачей в качестве бойцов и физической силы. Ну и ещё от голода умерло всего тысячи две человек, это меньше чем в прошлом году, всё-таки в чём-то дела налаживаются.
– Кто теперь сидит в Белом Замке? Совет или всё ещё наместник, как там его звали уже не помню… Неужели, ещё выясняют чья кровь ближе к королевской?
– Ах, вот как. Значит, ты не знаешь ничего, – граф вдруг замолчал.
– О чем ты, Эйдж? Что стряслось?
– Королева Избет вернулась. Теперь аристократы мечутся на счет того присягнуть ей или восстать. Этой новости уже три недели как. Где ты шастал, что она тебя не застала?
– Не понял…
– Вот и я не понял, Дукан, – от графа снова повеяло недоверием и угрозой. – Ничего не хочешь мне рассказать?
– Рассказать? – Дукан чуть не подавился очередным глотком, у него глаза полезли на лоб. – Я в этих играх не участвую. Кто посадил на трон лжецарицу? Кому пришёл в голову этот цирк? Это Арнемы? Только они так безумны, чтобы…
– Нет, Дукан… Там сидит старая царица, живая и здоровая. Якобы только что вернувшаяся из монастыря и победившая недуг, что наслал на неё Морокай. Я был у неё на приёме – это именно та самая Избет. Какой я её запомнил. Ну чуть постарше. Десять лет прошло как-никак.
– Что?! – Дукан вскочил. – Это что, какая-то шутка?
– Нет, друг мой. Это истина, с которой мне как-то нужно иметь делать. Хочешь сказать, что ничего об этом не знал?
– Нет, – Дукан вышел из стола и стал мерить зал быстрыми шагами, закинув руки за спину и что-то нервно обдумывая.
– Ты не обманывал меня, – заключил граф снова внимательно изучив Дукана.
– Конечно я тебя не обманывал, чёрт тебя дери! Как это вообще возможно?
– Хм. А я думал, ты мне расскажешь. Я даже не беспокоился, будучи уверенным, что это какой-то козырь, который был извлечён из рукава в подходящий момент. Может быть, она была не так плоха, и некие люди решили защитить, уберечь, да научить уму разуму. Пока не придёт время. Время пришло, Дукан?
– Я, Морок меня раздери, вообще не понимаю, что происходит! – Дукан был напуган, и это передалось графу, он махнул ладонью, и ему принесли ещё один бокал, которой тот тут же осушил.
– Она собирает войско, – с трудом сглотнув, сказал граф, – собирается взять реванш и изгнать Морокай из страны, затолкнуть его в ту глубокую задницу из которой он вылез. И как ты понимаешь – это всё больше нравится народу. Я думал, быть может, дела пойдут на лад. Но если она…
– Я не знаю, кто она или что она. И не знаю, зачем она. Чёрт. Как я мог это пропустить?
– Действительно, как? – спросил граф, на этот раз без подозрений. – Чем ты занимался, Дукан?
– Мои дела касались… запада.