Калерия (Не)реальная невеста
Шрифт:
– Сейчас умоюсь и приду, — смотрю на него и совершенно по-детски утираю нос рукавом.
Пока иду в сторону гостевой ванной, Антон проходит на кухню и включает подсветку. Комната погружается в мягкий ненавязчивый свет, скорее придавая интимности, нежели освещения. Захожу в ванную и картинки прошлого начинают мелькать в голове. Одна за одной, как кадры забытого кино. Вот я лежу на полу. Вот склоняюсь над унитазом. Вот теплые струи воды льются на меня с потолка, и сильные руки держат мое обнаженное тело, мягко прижимая к себе. Все это действительно было с нами, но моя
Сняв плащ, умываюсь холодной водой, приглаживаю волосы и с железной решимостью, но на трясущихся ногах, решаю, что пора самой уже что-то предпринять. Выхожу из ванной и тихонько иду в направлении кухни. Антон снова стоит лицом к окну в ожидании меня. Он о чем-то глубоко задумался, разглядывая ночной город. Надеюсь, не о том, чтобы выкинуть меня на улицу. Осторожно подхожу и протягиваю ладошку, чтобы коснуться его. От неожиданности он резко разворачивается, стакан с белой жидкостью подпрыгивает в его руке, и все содержимое летит на меня и мою пижаму с единорогами. Черт!
– Молоко?
– констатирую очевидное, но выбор напитка меня удивляет.
Антон замирает с выражением комичного ужаса на лице, держа пустой стакан в руке.
Чувствую, как белая жидкость впитывается в мою хлопковую пижаму, расплываясь безобразным пятном на груди, просачиваясь в пижамные брюки. «Калерия, это судьба. Раздевайся!», - услужливо шепчет моя развратная ипостась. Отрываю взгляд от пижамы и поднимаю глаза на Антона.
– Кажется, ты накормил моих единорогов, — произношу с едва сдерживаемым смехом, отодвигая пижаму от груди.
Антон начинает смеяться и наконец шевелиться. Он ставит пустой стакан на стол и хватает кухонное полотенце, чтобы вытереть мне лицо. Отбираю у него полотенце и просовываю под пижаму, чтобы вытереть сначала мокрый живот.
– Тебе пора перестать подкрадываться ко мне со спины. Мало ли что в следующий раз будет в моих руках, — все еще усмехается Антон. — Надо это снять. Сейчас принесу что-нибудь, чтобы ты переоделась.
Он суетится вокруг меня, совершенно не осознавая, что только что подтвердил мысли в моей голове. Решаю, что это знак. Схватив полы пижамной рубашки, одним движение стягиваю ее с себя. Антон замирает, а я кидаю рубашку на стол и поворачиваюсь к нему. Он уже видел меня голой и сказал, что ему понравилось, поэтому изо всех сил стараюсь не стесняться и смело смотрю в его глаза.
Мой мужчина настолько оторопел, что стал похож на статую Давида. Только его шумное, прерывистое дыхание выдавало то, что он понимает, что перед ним стоит полуобнаженная девушка, явно на что-то намекая. Принимаю решение не останавливаться на достигнутом и, взявшись за шнурки пижамных брюк, начинаю медленно развязывать, готовая избавиться и от них.
Наконец, решив поберечь мой девичий стыд, Антон отмирает и, подойдя ко мне вплотную, накрывает своей ладонью мою руку, останавливая от последнего шага.
– Ты уверена?
– шепчет он. — У тебя в запасе есть еще целая неделя.
Он
– И что изменит эта неделя? — отвечаю дрожащим голосом. — Ты хочешь меня, я хочу тебя. Это неизбежно.
На этот раз цитирую его самого, а не высказывания какого-то мудреца. Это последняя осознанная мысль, потому что в следующий момент я уже намертво припечатана к твердому, как гранит, телу моего Давида. Он прижимается ко мне губами, требовательно раздвигая зубы языком.
Искры... Короткое замыкание... И мир меркнет. Звуки исчезают. Кожа к коже. Есть только я, он и слияния наших губ. Совершенно не зная, как себя вести, я действую по наитию, так, как мне подсказывает мое тело. С радостью и трепетом отвечаю на каждый его выпад, каждое движение. Антон стонет, поднимает меня на руки и несет в спальню.
Глава 12
Все блистательные победы являются
в большей или меньшей степени
наградой за отвагу.
Лишь когда мы оказались в спальне, он на мгновение отрывается от моих губ, чтобы заглянуть в глаза. Антон как истинный джентльмен дает мне шанс передумать, но я не желаю никаких шансов. Единственное, что я хочу, чтобы он продолжал меня целовать, не давая возможности прийти в себя и начать сомневаться в своих действиях. Поднимаю на него глаза и шепчу:
– Не нужно останавливаться.
Мой голос настолько хриплый и тягучий, что я его даже не узнаю. Каждый кусочек дрожащего тела наэлектризован и готов дать разряд.
– Уверена?
– все же спрашивает он.
– Да!
Антон снова наклоняет голову и бесконечно нежно и сладко целует меня. В глазах цветные салюты, а в ушах невообразимый шум. Открываю глаза, чтобы видеть его. Ничего не хочу пропустить. Каждый поцелуй, каждое движение. Все должно остаться в моей памяти, как нечто необыкновенно прекрасное. В ушах шумит кровь, так, что не слышу собственного дыхания. Я словно в туннеле времени, где все застыло и есть только мы и наши ощущения. Антон опускает меня на кровать и, взяв за пояс пижамных брюк, стаскивает их одним движением. Не отрывая от меня горящего взгляда, он откидывает их в сторону и берется за пояс своих штанов. Неосознанно делаю судорожный вздох и закрываю глаза.
Чувствую, как провисает под ним матрас, а дальше - теплое дыхание на своей ключице и легкий поцелуй. Распахиваю глаза и вижу над собой обеспокоенное лицо Антона.
– Ты боишься?
– он переживает обо мне, и это греет душу.
– Нет, — шепчу заикаясь, вертя головой в разные стороны. — То есть да... или нет. Я не знаю.
На миг мне становится смешно от своей неопределенности и, включив защитный механизм, я цитирую:
– Все блистательные победы являются в большей или меньшей степени наградой за отвагу.