Каллиграфия
Шрифт:
– Сбрендила, - невесело заключил он и, навьючив ее на плечи, как вязанку хвороста, поплелся вдоль дороги. Он надеялся поймать попутку, следовавшую в Ираклион. Теперь можно было не сомневаться: если идти к северо-востоку, в обход небольшой горной гряды, рано или поздно прибудешь к пункту назначения.
Четверть часа спустя Джейн уже сопела у него над ухом.
«Заснула, значит, - сообразил Франческо.
– Небось, в монастырской клетушке-то покоя ей не давали, извели, бедную. Так пускай хоть теперь выспится. Ничего, что тяжела ноша, мне не впервой».
***
Может,
– Сначала увозят за тридевять земель, а потом, как хочешь, так назад и добирайся, - говорил Кимура, поглядывая на вспотевшую кенийку, которая была нема, как утконос, и измучена, точно бежала Ватэрбергский марафон.
– Удивляюсь, откуда у Джулии столько прыти!
Они шли уже без малого полдня. Весеннее солнце припекало не на шутку, и человек-в-черном непременно заработал бы себе солнечный удар, если бы не встроенная в его плащ охладительная система. Клеопатра пялилась на него, как на скудоумного, потому что только скудоумный, по ее разумению, мог нацепить осеннее пальто в такую жару. Встреченная бурными излияниями со стороны нареченной сестры, африканка совершенно позабыла передать ей посылку от Аризу Кей, и телепортатор беспризорно болтался в кармане ее холщовых шорт, пока не объявили привал.
– Синьор, а вы уверены, что город именно за теми холмами?
– без всякого пиетета спросила Джулия, когда они присели на землю возле молодой кедровой рощи.
– Разумеется, - благосклонно ответствовал тот, собираясь пуститься в объяснения и рассказать, чем он руководствовался при выборе направления. Однако ученица крайне его разочаровала, удовольствовавшись его кратким ответом и поспешив перебраться поближе к африканке. Новый телепортатор незамедлительно обрел свою хозяйку, и той пришлось изрядно повозиться, прежде чем разобрать инструкцию, которая целиком состояла из мелких витиеватых иероглифов. Отсутствие практики весьма ощутимо давало о себе знать.
– Наша хранительница просто мозг!
– высказалась Джулия, перекладывая с руки на руку раскладную табличку со знаком розы ветров да черным маслянистым иероглифом на обратной стороне. Рядом с каждым углом розы ветров стояли иероглифические надписи, обозначавшие, вероятно, стороны света. Хотя одну из них итальянка расшифровала как «дань свободе», а другая живо напомнила ей о нагромождении туч и драконов - устойчивая ассоциация, возникавшая при написании кандзи «многозначный».
– Она прислала тебя лишь в качестве курьера?
Кенийка помотала головой и смущенно заулыбалась.
– А-а-а, выходит, соскучилась!
– протянула Венто.
– Я, может, еще пригожусь, - сказала Клеопатра, пряча глаза.
– Ты очень вовремя, доложу я тебе, - сообщила ей Джулия, ложась на землю.
– Потому что синьор Кимура действует на меня, как стимулятор на кролика: хочется бежать во все лопатки.
Африканка посерьезнела.
–
– Если ты о плаще, то на месте Кристиана я бы уже спеклась, что тыквенный пирог!
– заявила Джулия и, обернувшись, встретила его обжигающий взор.
– Брр! Как я рада, Клео, что ты здесь! Нам была просто необходима буферная зона, знаешь, какой-нибудь амортизатор. Иначе я бы не выдержала его напора.
Кенийка сочувствующе кивнула и тоже улеглась на траву.
– Когда-нибудь твоя стойкость вменится тебе в праведность.
Над нею деловито пролетела пчела и, пожужжав возле Джулии, с размаху плюхнулась на желтую макушку одуванчика. Где-то в роще орудовал клювом неугомонный дятел, да пищала в кустах многострадальная пташка. Клеопатре было неприятно ощущать на себе лазерный взгляд человека-в-черном, тем паче, что взгляд этот предназначался явно не ей.
«Хороша же я, путь не в качестве курьера, зато в качестве защитного экрана!
– серчала она.
– Любовное пламя - тоже огонь, и я меж двух огней». Ей отчего-то вспомнился рассказ почтенного племенного шамана, рассказ о гражданской войне, от которого кровь в жилах стыла. Припомнились ей также и беспорядки десятилетней давности, когда она вместе с братом и матерью вынуждена была прятаться в неприветливой саванне, чтобы не подвернуться под руку изуверам или не стать жертвой лихой пули. Брата зарезали, половину воинов истребили, а тех, кто не успел схорониться, заживо сожгли в ёнканге. Дикое было время... Чело Клеопатры омрачилось - не посещали ее такие мысли в саду.
А Джулия думала о бриллианте. Отчего вдруг Федерико захотел отдать его на хранение Кристиану? Лучше б уж сразу - в национальный банк. Ни один человек, считала она, будучи в здравом уме и трезвой памяти, не расстался бы с королевской слезой по своей воле. Но что если его принудили обстоятельства? Недаром упомянул он о Моррисе, который, как давеча сообщил ей учитель, не брезгует ни детьми, ни драгоценностями, ни секретными разработками. И он, Кристиан, - страшно вообразить!
– когда-то вращался в этом порочном кругу!
Ее мысли возвратились к Федерико. Если бриллиант краденый, значит, ее двоюродному братцу точно не сносить головы. А проследить цепь событий весьма не трудно. Вначале камнем завладевает Моррис - конченый негодяй, что с него возьмешь? Потом, - ну, тут уж как повелось у отбросов общества, - подтягиваются и остальные: у одного бандита слюнки текут, второй зубами скрежещет, у третьего руки чешутся. И вся свора вот-вот сорвется с цепи. Естественно, что самый пронырливый из них - тот, у которого чешутся руки, - без спросу проникает в Моррисово хранилище, выкрадывает драгоценность - и поминай как звали. Хоть на экватор, хоть за экватор - с таким бриллиантом, коль его выгодно продать, границы тебе нипочем. Но, слыхано ли дело, воришка пачкам долларов предпочитает пустые карманы и снимается с места, не утруждая себя объяснениями. Должно быть, его здорово запугали, пригрозив, что, мол, не отдашь по-хорошему, будет тебе и кол, и четвертование, и гильотина. А от страха недолго и ум потерять. Теперь Федерико наверняка схватят. Но, прежде чем посадить на кол, четвертовать и казнить на гильотине, вытрясут из него всё, что только можно. В том числе и информацию о том, кому он сбыл королевскую слезу. Так мафия вновь выйдет на след человека-в-черном. И если сейчас на него охотятся спустя рукава (да и то лишь потому, что он возымел дерзость посягнуть на незыблемость Моррисова трона), то теперь военные флаги, как пить дать, затрепещут над вшивым притоном, банда схватится за оружие и рассредоточится по долам и горам Крита.