Калтонхолл

Копылов С В

– Долго ли нам еще возиться с этим бесполезным материалом?
– спросил лич, намекая на то, зачем Назим ушел так далеко в сторону от дороги на Калтонхолл.

– Почти все.
– ответил маг, не вдаваясь в подробности.

Тем временем они вошли в захваченную деревню. Она была невелика - три десятка изб вокруг покосившегося святилища местных мракобесов, до сих пор верящих в какую-то чушь про высшую недосягаемую силу. Назим считал себя выдающегося ума личностью, он вполне понимал, что далеко не всем повезло родиться в Бракаде и изучать науки в одной из верховных Башен. Но одно в его мозгу не укладывалось - как эти люди могли слепо и бездоказательно верить в то, что существует нечто недосягаемое? Неужели они и вправду считают, что эти силы - высшие, и что такого могущества нельзя достичь? Обдумывая это, он самодовольно улыбался, вспоминая о собственных целях. В конце концов, эти люди сами создали клетку вокруг себя - таков удел неотесанных бесцельных существ. Впрочем, таковыми были и большинство его наставников в Башне, пусть и куда

более образованными. Это озарение снизошло на него не сразу, лишь изучив магию, науку и своих учителей, он пришел к выводу, что никто, кроме него самого, не в силах дать ему желаемое - могущество. Казалось бы, умные и мудрые наставники, становились абсолютно косными и зашореными глупцами, когда Назим заявлял им о своих методах познания. Они кричали, что он творит зло, что его наука - тьма и прочее, а Назим никак не мог взять в толк, почему такие примитивные аспекты как Стихии могут служить предметом постижения, а такие могущественные и по-настоящему безграничные, как Жизнь и Смерть - нет. Ему говорили, что жизнь бесценна, а манипулирование энергией смерти аморально и безнравственно, но при этом сами говорящие запросто призывали и создавали тех же стихийных элементалей и управляли ими. Чем же в этом плане отличается постижение и управление двумя другими аспектами? В конце концов, весь мир устроен именно таким образом - слабые и подчиненные существа служат более сильным. Задумываться о морали в вопросах постижения могущества, по меньшей мере, нелогично. В настоящем же мире мало кто задумывается и печалится о судьбе коровы, пошедшей на съеденный за обедом стейк, но при этом никто не считает это чудовищным. Отчего при изучении магии такой подход должен оцениваться по-иному? Жизнь и смерть - лишь средства для достижения целей, почему это должно быть запретно? В конце концов, не найдя поддержки и осознав, что даже маги Башен недостаточно готовы для постижения истинного могущества, он ушел к тем, у кого не было подобных ограничений. И здесь он обрел себя.

Все пойманные жители деревни были согнаны слугами Назима в ее центр и взяты в кольцо. Увидев приближающихся Назима и Друлла и опознав в первом живого, они подняли нестерпимый вой - умоляли пощадить их, взывали к жалости, просили не трогать. Маг мельком взглянул на толпу и навскидку посчитал - получилось около полусотни человек, большинство - дряхлые старики и совсем маленькие дети. Ценного материала для солдат было мало. Это было и к лучшему, Назмиму совершенно не хотелось тратить столь драгоценное время на создание очередных никчемных, медлительных и тупых мертвецов. Цель его рейда по тылам была несколько иная - не зря же он постигал столько некромантию. Он прикинул в уме, на сколько новых бойцов хватит этих людей, и отдал соответствующие распоряжения.

Друлл и остальные три лича встали вокруг сбившейся в кучу толпы, а верные скелеты доставили на площадь ящики с будущими воинами. Увидев его приготовления, люди в деревне заголосили еще громче, отвлекая его и не давая сосредоточиться на заклинании.

– Утихомирьте материал.
– бросил он личам.
– Но не повредите никого!

Назим знал, что многие некроманты пытают и мучают своих обращаемых, якобы затем, чтобы повысить качество получаемых мертвецов. Но он видел, какое неподдельное удовольствие они получают, как наслаждаются этим процессом, смакуют его. Назим был не из таких. Он давным-давно опытным путем установил, что эманации смерти потрясенных или доведенных до отчаяния болью или страхом существ ничем не отличаются по действию от таковых умерших в полном покое, поэтому не тратил силы попусту. Наслаждение такими примитивными способами, как причинение боли, поедание изысканных блюд или любовь он считал уделом низших существ, у которых нет и не может быть великих целей. Для себя он признавал лишь одно удовольствие - обладание властью и могуществом.

Друлл и остальные слаженно прочли заклинание онемения, и на площади, наконец, наступила так необходимая для сосредоточивания тишина. Люди в ужасе хватались за горло, пытались кричать, но не могли издать ни звука. Скелеты и мертвецы Назима оттеснили их в самый центр и прижали как можно ближе друг к другу. Он занял свое место среди помощников-личей и дал им знак начинать. Для начала требовалась ловушка душ - они сосредоточили свои силы, и вскоре полупрозрачная неосязаемая сеть темной энергии оплела бьющуюся в панике толпу на площади. Затем Назим лично установил связь потоков ловушки с приготовленными ящиками, соединив каждый равным количеством нитей заклинания и создав каналы. Это отняло достаточно продолжительное время - Назим делал все тщательно и осторожно, не желая начинать ритуал заново из-за маленькой ошибки. Когда все было готово, он сам сосредоточился на ловушке и установил с ней контакт. Главное здесь было - выбрать должный момент, пик эманаций. Собравшись с силами, он кивнул личам, и те вскинули свои скипетры в сторону материала. Наконечники посохов засветились бледно-зеленым светом, и через мгновение четыре черно-зеленых сгустка одновременно сорвались с них на толпу, оставляя за собой призрачный дымный след. Облако смерти накрыло разом всех в ловушке. Люди в отчаянии попытались было прорваться через кольцо Назимовых солдат, но все произошло мгновенно - смерть настигла каждого. Большинство повалились на землю в тот же миг, и лишь у единиц хватило сил доли мгновения сопротивляться гибельному заклятью. Назим физически почувствовал агонию каждого из них. Когда концентрация магии в ловушке стала максимальной, он перенаправил ее по приготовленным каналам к ящикам с создаваемыми воинами. Не теряя ни одной эманации, он ловко распределял

их к своим целям, поддерживая равномерность насыщения. К концу ритуала он уже с усилием стоял на ногах, а на его бледном лице крупными каплями выступил пот. Он собрал волю в кулак и, закончив с потоками, запечатал каждый созданный сосуд. Опустившись на колени, он мысленно скомандовал воинам пробудиться и восстать. В тот же миг крышки ящиков были выбиты мощными ударами изнутри, и взору Назима предстали его творения - вершина мастерства. Он не смог сдержать улыбку, чувствуя, как растет его гордость за проделанную работу. Он стал на шаг ближе к своей цели.

____________________________________________________________________________

Утром следующего дня Реджинальд стоял вместе с двумя стражами и Деннингтоном у окна зала городского совета и смотрел на заполненную людьми главную площадь Калтонхолла. Плотная толпа окружала лобное место - небольшой деревянный помост, с которого оглашались все городские решения, а также изредка проводились казни тех, кто совершал особо тяжкие преступления в стенах вольницы. Разведчику показалось, что на площади собралась едва ли не добрая половина города, ибо даже примыкающие к ратуше улицы были заполнены людьми. До него доносился недовольный гул огромной толпы, внимавшей речам распинающегося на помосте делегата Карветта. Едва тот начал говорить, Реджинальд понял, насколько ситуация опасна. Народ был озлоблен, и каждое слово Карветта против наместника находило отклик в толпе. Он то и дело слышал выкрики, доносившиеся с улицы:

– Твоя правда, друже!

– Долой такую власть!

– Скинуть его, и дело с концом!

Реджинальд следил за происходящим с опаской. Случись восстание - и эта толпа в первую очередь обратится против засевших в ратуше Аддерли и остальных. Он сильно сомневался, что наместник сможет переубедить людей, хотя и видел, как тот готовился всю ночь напролет. Слишком уж многое произошло в городе, что довело жителей до кипения. Даже намеренно расставленные в толпе верные люди наместника мало влияли на общее настроение народа, который жаждал возмездия.

– А ныне этот человек и жизни ваши возьмет, дабы править дальше!
– бесновался на помосте Карветт, вбивая гвоздь за гвоздем в крышку будущего гроба Аддерли.
– Он уже пошел супротив совести, супротив закона! Черта пройдена, и нет более сил моих терпеть это, други!

Толпа загудела еще яростней, и Реджинальд осознал, что дело дрянь. Еще немного, и этих людей будет не остановить. Он оглядел своих стражников. В этот раз с ним были двое неизвестных молодых наемника Аддерли - Норберта и Сетта наместник забрал для собственной охраны. Он со всеми своими и Деннингтона людьми находился на первом этаже, ожидая своего слова на вече. Тысяцкому же он приказал следить за толпой и вытащить его, в случае чего.

Двое наемников были мрачнее тучи. Они прилипли к окну, боязливо наблюдая народный гнев. Деннинтон молча стоял позади разведчика и тоже мрачно глядел на площадь, теребя по привычке рукоять меча.

Тут у Реджинальда промелькнула шальная мысль о побеге. Из его головы не выходил вчерашний разговор с Валленом Аддерли и его ложь о том, что его освободят. Разведчик еще с того момента начал помышлять о том, как уйти из-под надзора наместника до битвы, не желая умирать, едва обретя относительную свободу. Он давно заприметил болтающийся на правом боку одного из солдат кинжал, за которым тот совершенно не следил, обратив все свое внимание на происходящее за окном. Реджинальд был не самым выдающимся, но все равно умелым фехтовальщиком из-за своего двухмечевого стиля боя, зато убивать быстро и наповал он умел прекрасно. Двое молодых наемников уж точно не были бы для него серьезными противниками. Деннингтон, стоявший поодаль, возможно, успел бы вытащить меч из ножен, но, во-первых, в небольшом помещении длинный клинок не самое удобное оружие, а во-вторых, сотник узнал, что Деннингтон таскал с его собой лишь для подчеркивания своей должности тысяцкого. Сетт сказал ему, что тот и раньше появлялся с ним на людях, но постоянно носить с собой начал лишь с приходом войны, а чтобы он применял его - вообще не слыхал. Двое отвлеченных, беспечных стража, один пожилой тысяцкий... Всего три человека отделяли Реджинальда от свободы. Шум от возмущенной толпы стоял такой, что люди внизу ни за что бы не услышали звуки схватки.

Разведчик собрался духом и медленно протянул руку в сторону кинжала, готовясь к броску. В этот момент дверь в зал распахнулась, и к ним вошел начальник стражи дома Аддерли - высокий широкоплечий мужчина с варварскими чертами и густой рыжеватой бородой, имени которого Реджинальд не знал. Сотник досадно повернулся к нему и сделал вид, что ничего не замышлял. Его шансы сбежать резко провалились вниз. Несмотря на то, что главный наемник пришел один, он был в полном пластинчатом доспехе и шлеме - даже окажись он никудышным бойцом, быстро свалить его было бы чрезвычайно трудно, не говоря уж о том, что идти в одиночку против четверых разом совсем безрассудно. Реджинальд вздохнул, и понял, что планы придется отложить. Тем временем, пришедший произнес:

– Начинается, господин Деннингтон. Нам следует быть начеку.

При этих словах сотник вновь повернулся к окну и увидел, что через узкий коридор посреди бушующей толпы, созданный стражниками и солдатами Аддерли, наместник пробирается к лобному месту. Он шел с гордо поднятой головой, не обращая внимания на бросаемые ему гневные выкрики и ругательства, словно это был его парад. Реджинальд невольно оценил мужество этого человека. Смирившись с тем, что ему ничего пока не остается, как вверить свою судьбу в руки Валлена Аддерли, сотник прислонился к раме и приготовился услышать, что скажет наместник.