Калтонхолл
Шрифт:
– Ежели этот дурень взаправду вече созовет и народ смущать будет - жди беды.
– Наместник, прошу вас!
– убеждающее проговорил Хазор, продвигая свою позицию - Примите верное решение на этот раз! Не допустите ненужных смертей!
Реджинальд впервые увидел, как Аддерли вышел из себя. Его губы задрожали, и он глухо бросил Хазору, сверкая глазами:
– Ты жалкий трус, Риммон! Предлагаешь бежать? Все бросить? А с больными и немощными что прикажешь? А сколько погибнет на восточных топях за рекой, ты считал!?
– Я не боюсь
– ответил он таким тоном, что даже Реджинальд ему поверил.
– Но скажи мне, почто сотни и тысячи неповинных людей должны сгинуть? За гордыню твою? И не смей прикрываться заботой о жителях, Валлен! Тебе дела до них в жизни не было! Ты власть свою сохранить хочешь. Хоть глупец Карветт, а прав оказался.
– А тебе-то с бегства корысть какая?
Хазор выдержал испытующий взгляд Аддерли и, усмехнувшись, ответил:
– Дурак ты, Валлен, хоть и умен. Привык никого вокруг себя не замечать и чрез людей перешагивать, вот и не способен понять меня. Еще раз говорю: уведи людей, сохрани им жизни!
– Пошел вон!
– не выдержал Аддерли.
– Чтобы я свой родной город врагу сдал? Не бывать тому!
– Вот ведь упертый, а. Знаешь, же что моя правда тут, ан нет - из гордости упрямишься! Сам решил погибать - останавливать не стану. Но моих людей я тебе погубить не дам!
Затем Хазор умолк, встал и с достоинством вышел из комнаты, ничего не сказав напоследок. Реджинальд недоумевал, как такое было допустимо, но все же не мог не согласиться с тем, что зерно истины было в словах этого человека. Оставшиеся тоже подавленно молчали, не зная, что возразить на такие слова. Аддерли сложил руки у рта и задумчиво нахмурил брови, погрузившись в свои размышления. Молчание затянулось, и Деннингтон с опаской обратился к наместнику:
– Ты же не над его словами раздумываешь, Валлен?
Лорис Нортон печально посмотрела на него и произнесла своим тонким мелодичным голосом без доли осуждения:
– Но ведь он прав, если вдуматься... Я не могу представить, что ему за корысть в отступ идти. Видать, действительно о людях печется.
– Глупости!
– с нескрываемым презрением бросил ей Деннингтон.
– Идет война, и выйти из-под защиты стен в чисто поле - самоубийство. Ваш бы муж это понял, и не городил бы подобной чепухи!
Госпожа Нортон лишь слегка побледнела, услышав такой нелестный отзыв, и ответила, не меняя тона:
– Опять вы за старое, Деннингтон? Все никак не усмирите свое женоненавистничество?
– Я предпочитаю вести дела с мужчинами! Мы всяко разумнее в таких вещах.- твердо сказал он.
– И в постели тоже?
– ловко поддела его Нортон. Реджинальд не смог сдержать улыбку, несмотря на всю серьезность ситуации. Остальные тоже усмехнулись, и лишь сам Деннингтон побагровел, на его лбу вздулась жила, а и без того крысиное лицо прибрело совсем уж острые черты. Тем не менее, ругаться с женщиной и он не стал, просто прекратив сей разговор. Наместник все так же напряженно смотрел в одну точку.
Реджинальд
– Хватит!
– осадил всех наместник.
– Не для того мои предки вольницы от Истинной Династии добились, чтобы сейчас я потерял все! Будь Хазор хоть трижды прав в сей час, поступать как он предлагает нельзя. Ежели Калтонхолл поспособствует нежити, Империя нам этого не простит. И тогда под наши стены не мертвецы явятся, а вся армия Грифона.
Нортон была не столь категорична:
– Не думаю, что империя пойдет на Калтонхолл войной. Это все равно, что против собственной казны воевать.
– Ты серьезна в сей час, Лорис?
– удивленно переспросил тысяцкий.
– Сдать город? Ни за что!
Он проигнорировала Деннингтона и продолжила:
– Валлен, наши дома издревле дружны были, и я всей душой вас поддерживаю. Идея оставить город мне совершенно не по нраву. Но мне хватило одной осады на всю жизнь. Я до сих пор с ужасом вспоминаю ту войну. Выбор слишком труден...
– Да как можно родной город на разорение врагу оставить?
– заговорил хранивший молчание на протяжении почти всего совета отец Джендри.
– Коль враг на нас идет, ему отпор дать надобно!
– Княже, не гоже в отступ идти!
– решился влезть в разговор и Реджинальд.
– За стенами-то нежить встречать оно надежней будет. Коль их защиты лишимся - худо дело станет!
Аддерли ударил ребром ладони по столу и веско заявил, обводя взглядом всех присутствующих:
– А ну прекратить! Совсем изнежились? Или слуха лишились? Я свое слово уже сказал - Калтонхолл будет оставлен только через мою смерть! И точка. Даже обсуждать нечего! Ежели кто против - говорите сейчас, и по делу.
Затем он обратился к Реджинальду:
– А ты, сотник, помалкивай! До города тебе дела нет, у тебя лишь в битве корысть прямая - случись отступ, и ты не у дел окажешься. Не хочешь обратно в темницу, поди?
Разведчик замолчал, решив не перечить наместнику. Аддерли продолжил:
– То, что он горой за принятия боя стоять будет - мне не в новинку. А вот вы, озаренный, меня поразили. Мне думалось, вы Хазора поддержите в его якобы благих начинаниях.
Отец Джендри приосанился и ответил:
– Быть служителем света вовсе не означает быть дураком. Сколько людей бежать успеют? Сколько не смогут того сделать, и обречены на смерть останутся? Что, ежели топи за Лоссен опасней армии мертвецов стократ? За свой дом должно бороться, Светлая Стезя об этом особенно говорит. Малодушие и трусость перед врагами еще никого до добра не довели. Коль мы в трудный час слабину дадим, какое право мы имеем людьми зваться? Токмо через испытания и преодоления крепнет дух наш, а иначе вырождается он.