Камаэль

Люук Найтгест

Пытаясь продышаться, смотритель начал медленно подниматься на ноги, не переставая светить в лица двум внезапно появившимся мужчинам, пытаясь разглядеть в первом говорившем то, что увидел сперва. Нет, алые отблески из глаз исчезли, а клыки теперь за его изящно изогнутыми в улыбке губами было не разглядеть. Что уж тут говорить, выглядели они весьма странно, хоть и удивительно гармонично смотрелись в этом месте – высокие, закутанные в плащи, длинноволосые, они не походили на молодёжь, которая всячески пытается соваться во все места. Особенно темноволосый – смотритель разглядел в его густых, длинных волосах седые пряди, а потому даже проникся уважением.

Всё ещё с недоверием косясь на блондина, старик принялся выключать сигнализацию, недовольно бурча:

–

Заблудились, значит. А вот нечего от экскурсовода далеко отходить. Покричали бы, в камеру помахали. Мы, здесь, вообще-то, ходим не так уж и редко. У меня тут рация под боком, так что не глупите – полицию вызову, и посадят вас. Я, между прочим, старый человек. Вы мне чуть инфаркт не устроили!

– О, прошу нас простить, мы вовсе не хотели, - сладкий голос беловолосого мужчины сразу же успокоил старика, как будто ему на душу вылили как минимум восемь литров бальзама, а потому он мигом перестал ворчать и сокрушаться. – Мы очень замёрзли и даже отчаялись, но вы нас спасли. Не надо никакой полиции, сэр, мы ведь не специально.

– Ну идёмте уже, идёмте, - буркнул смотритель, выводя горе-туристов с экспозиции, включая сигнализацию, а затем ведя их наверх, к выходу. А затем не выдержал, и снова заворчал себе под нос. – Ходят тут всякие. Вылезают из-за пыточных аппаратов. Пугают стариков.

Он ворчал что-то себе под нос, не замечая того, как за его спиной темноволосый мужчина с крайне недовольным выражением лица что-то одними губами шепчет спутнику, на что тот лишь улыбается и поправляет длинные волосы, то и дело заправляя их за остроконечные уши. Правда, брюнет всё равно поправлял белоснежные пряди, не давая товарищу по несчастью демонстрировать свою иность, а его товарищ только знай безмолвно смеялся, выставляя на показ клыки. Наконец, смотритель довёл «туристов» до двери, и блондин, чуть поклонившись ему, протянул крупную купюру и обворожительно улыбнулся:

– Огромное вам спасибо, сэр. Мы у вас в долгу. Всего хорошего.

Пропустив вперёд брюнета, сладкоголосый прошёл следом, а затем, чуть обернувшись, клыкасто улыбнулся смотрителю и алые всполохи в его глазах засияли с новой силой. А старик успел лишь ахнуть, а затем рухнул в рядом стоящее кресло. Невероятная усталость навалилась на его тело, а потому он тут же уснул, забыв обо всём на свете.

– Это было необязательно, Аэлирн, - сухо произнёс брюнет, когда они наконец вылезли из пойманной попутки в городе, скидывая с плеч плащ и поправляя воротник тёмной рубашки. – Ты его в самом деле едва не угробил.

– Да ладно тебе, любовь моя. Мы только вернулись, я хочу надышаться вдоволь этим воздухом и покуролесить, - рассмеялся Павший, обнимая ворчуна за талию и прижимая к себе, на что он принялся вяло отпираться. – Ну, ну, осади, Льюис, неужто отвык от моих настоящих объятий?

– Настоящие объятия были только Там, Аэлирн. Но да, я отвык. – Тихо, виновато произнёс мужчина и чуть прикрыл глаза, останавливаясь и прижимаясь к любовнику. – Прости. Я слишком зол.

– До сих пор? А я думал, что успел охладить твой пыл. – не прекращал подтрунивать Павший, всё равно не выпуская Льюиса из кольца своих рук и мягко, ласково улыбаясь.

– Не переоценивай свои способности, - фыркнул мужчина, тряхнув головой и вывернувшись из рук Павшего.

За то время, что прошло, Льюис действительно стал похож на мужчину – он вытянулся, больше не напоминал плоскогрудую девчонку с острыми чертами. Да и характер у него здорово испортился, но Аэлирна, который, кстати говоря, совсем не изменился, это совершенно не трогало. А если и трогало, то он был достаточно умён, чтобы не говорить о том мрачному и чуть холодному возлюбленному. Вновь поправив воротник, расстегнув верхние пуговицы рубашки, Льюис тряхнул головой и принялся собирать волосы в хвост. Шелковистые, они так и блестели, и Павший не мог отвести от них взгляда, смотря на то, как Мерт запутывается в них бледными, изящными пальцами, как хмурится и смотрит мрачным взглядом куда-то перед собой, куда угодно, но только не на него, Аэлирна.

–

Давай помогу, - мягко прошелестел эльф и, несмотря на волчий взгляд исподлобья, украл с запястья юноши ленту и принялся собирать его длинные волосы. Мужчина едва заметно улыбался и щурился, наслаждаясь ощущением едва заметного ветерка, прикосновениями света солнца да и вообще тому, что он наконец в своём теле, что оно его слушается. А он в свою очередь чувствует теперь возлюбленного как никогда. Конечно, за гранью все ощущения были особенно остры, но это были ощущения двух заплутавших душ, что переплелись между собой. Павший ещё помнил, как Льюис вцеплялся в него там – маленький, перепуганный мальчишка, плачущий и кричащий, пытающийся услышать хоть что-то. И именно поэтому Аэлирн не сердился на него теперь. Помнил, каким вернулся оттуда впервые – злым, холодным и ненавидящим всё живое, понимал любимого и старался как можно более ненавязчиво вернуть его на круги своя. Наконец, перевязав волосы Мерта лентой, Павший обнял его за плечи и, прижав к своей груди спиной, поцеловал в затылок, жадно вдохнув запах полной грудью. – Чего ты хочешь, дорогой? Помимо того, как убить всех вокруг? Может, мне отвести тебя в какое-нибудь кафе, накормить? Или, быть может, в гостиницу и залезть с тобой в душ, как тогда, в Фэрбенксе? Или, например…

– Идём, поедим. Я жутко голоден, - не дав любовнику договорить, бросил Льюис и вновь ускользнул из его рук.

Аэлирн тихо вздохнул и пошёл следом. Как же ярко он чувствовал его злость, его ненависть, и старался её поглотить и усмирить всеми силами – иначе юноша мог причинить вред самому себе, уничтожить то светлое, что ещё теплилось в глубинах его только оживающей души. Но помимо этого он чувствовал тоску, метания, которые не каждый может выдержать, ловил каждый его удивлённый немного взгляд, скользящий по городу, по домам. Здесь на них не обращали внимания те ранние пташки, что уже покинули свои кровати и зачем-то вышли на улицу, хотя в любом другом месте на таких бы уже во всю таращились.

– И вообще, ты мог бы меня предупредить, что мы вывалимся в музее, - внезапно, точно продолжая начатый когда-то недавно разговор, произнёс хмуро Льюис. – Это было неприятно. Ещё и этот старикан.

– А почём мне было знать, твоё величество, что мы с тобой «вывалимся» там? – перевирая интонации, поинтересовался Аэлирн, нагоняя любовника и без вопросов обнимая его за талию. – Вообще, мы с тобой ну очень сильно промазали мимо нужного места. Это Брашов, Румыния, если я не ошибаюсь. Я когда-то здесь бывал. Очень давно. И, хочу сказать, здесь не так уж-то и много поменялось. Вот тот замок, в котором мы были…

– Кажется, я не просил тебя устраивать экскурсию, - оборвал его мужчина, строго глянув исподлобья. – Достаточно и того, что я услышал название города. Остальное меня мало волнует. Хорошо, что здесь неподалёку Туннель.

Стоило Льюису отвернуться, как Павший скорчил ему рожу, но смолчал, не выпуская упрямца из объятий и ведя его в сторону ближайшего кафе – он чувствовал слабый запах кофе и явно собирался выглохтать чашку-другую, потому что это было именно то, по чему он скучал более всего в этом мире. Возможно, и Льюис подобреет после чего-нибудь съестного. По крайней мере, эльф на это очень сильно надеялся, потому как всякое живое имеет предел своего терпения. Даже у него такой предел есть, хоть он и всеми силами старался его расширить ради возлюбленного. Наконец, показалось уютное уличное кафе, которое уже было открыто, и Павший прибавил шагу, почти таща за собой Мерта. Усадив любимого за один из столиков под раскрытым уличным зонтом и кинув на спинку стула его плащ, Аэлирн сам стянул с себя плащ и оправил чуть задирающуюся рубашку. Усевшись напротив, Павший жестом фокусника извлёк из воздуха пачку сигарет и подмигнул Льюису, на что тот закатил глаза, но сигарету всё же принял и прикурил от зеленоватого пламени, что тонкой струёй сорвалось с пальцев ангела. Официантка, расторопная молодая девушка, мигом принесла им меню, пожелав попутно доброго утра и очаровательно улыбнувшись, после убежав прочь.