Камень. Книга пятая
Шрифт:
— Иван Васильевич, а где себе можно кофе сделать? — поинтересовался я.
— Присаживайся, Алексей. — он указал мне на стул рядом с Прохором, а сам направился к интеркому. — Сейчас распоряжусь, чтоб тебе сварили хороший кофе.
Через пятнадцать минут я наслаждался действительно хорошо сваренным крепким кофе в небольшой фарфоровой чашечке.
— Не знал, что в Корпусе умеют варить приличный кофе. — улыбался я. — Надо будет к вам почаще заглядывать, Ваше Высокопревосходительство!
— В Корпусе умеют многое, Алексей… — улыбался в ответ Орлов. — Ты просто редко к нам заезжаешь…
— Учту,
И действительно, после пары часов сна силы у меня восстановились, да и чувствовал я себя не как выжатый лимон. А уж после кофе…
За второй заход сумел поправить ещё двух волкодавов, больше не рискнул — реально боялся, что на следующем от усталости могу что-нибудь напортачить с доспехом. Посидев минут десять прямо на снегу, подошел к воспитателю и генералу:
— Иван Васильевич, завтра приеду снова, сразу же после учёбы. Ничего обещать не могу, сами понимаете, все будет зависеть от моего состояния, но завтра постараюсь поправить ваших сотрудников также в два приема с таким же маленьким перерывом.
Тут вмешался Прохор:
— Никаких двух приемов, Алексей. На тебя сейчас, вон, без слез не взглянешь! А тебе ещё на учёбу ходить и домашние задания делать. Сколько завтра успеешь за один раз, столько и сделаешь.
Орлов всем своим видом демонстрировал полное согласие с моим воспитателем.
— Хорошо, Прохор. — кивнул я. — Посмотрю завтра по самочувствию. Иван Васильевич, вы все инструкции помните?
— Все, Алексей. — подтвердил он. — Мне ещё Прохор тут свои ощущения передал, пока ты спал, так что не переживай, я за бойцами прослежу. Люди у нас тут все военные, к приказам и инструкциям относятся серьезно.
— Хорошо, Иван Васильевич. — успокоился я. — Надеюсь на вас.
А уже в машине вспомнил одну важную деталь:
— Прохор, а ведь мне ещё сегодняшних поправленных завтра надо будет смотреть, проверять их состояние, что тоже будет затратами сил… А поправленных с каждым днём все будет больше и больше. Так что ты прав, сколько за один раз смогу поправить волкодавов, столько их и будет.
— Вот и я про тоже. — кивнул он. — Особенно учитывая тот факт, что это все для тебя внове, а не тренированное. И всех последствий этого твоего нервного и психического перенапряжения мы пока не знаем. Да и никто не знает. Вот и не вздумай мне переутомляться.
Я же решил перевести тему разговора:
— Ты отцу моему передал, что я недоволен вчерашней подставой и очень зол?
— Передал.
— И что?
— Он не удивлён.
— И всё?
— А чего ты ожидал? — хмыкнул Прохор. — Как Государь приказал, так мы все и сделали. От себя добавлю одно — мы тебе ещё с другим твоим дедом, Князем Пожарским, сколько раз говорили — Император выше всех этих условностей и моральных терзаний, ему важен результат. А вчера он увидел, что его внук, будущий Цесаревич и Император, не кинулся сломя голову гасить всех подряд, а продемонстрировал в стрессовой ситуации взвешенное логическое мышление, мало подверженное влиянию эмоций. Дед твой, Лешка, хоть порой и жёсткий до жестокости, но именно это позволяет ему эффективно решать возникшие сложности. И не забывай, на Государе
— Так и хочется сказать, Прохор, что я тут вообще ни при чем, но не буду. — кивнул я. — Ладно, я с тобой про Решетову твою хотел поговорить…
— Слушаю внимательно… — подобрался он.
— Расслабься! — хмыкнул я. — Пришлось, конечно, применить свои навыки колдуна, но заявляю тебе со всей уверенностью — ты ей искренне нравишься. Даже более чем.
— Точно? — прищурился воспитатель.
— Зуб даю! — вспомнил я Ингу Юсупову. — Не знаю, когда ты собираешься делать ей предложение, но ты на верном пути. Ты же понимаешь, что Екатерине придется уйти из подразделения после вашей свадьбы, а Ведьма мне этого не простит?
— Понимаю. — расплылся в улыбке воспитатель. — Ведьма тебе этого не простит, только если ее на нашу свадьбу не пригласить.
— Короче, Прохор, Вяземская теперь твоя проблема. Договорились?
— С большим нашим удовольствием, твое Императорское Высочество!
Прохор удовлетворенно откинулся на спинку сиденья, а я решил проверить телефон, в котором числился один пропущенный вызов от Марии.
— Привет, сестренка! — набрал я ее.
— Привет, братик! — голос Марии был далек от игривого. — Быстро рассказывай, чего ты опять в Университете устроил. У нас в Лицее слухи разные ходят, а Долгорукие, Юсупова и Шереметьева категорически на эту тему со мной общаться отказываются и отправляют к тебе.
— А ты у нашего царственного дедушки поинтересуйся, Машенька. — усмехнулся я. — Он тебе все-все расскажет. Даже то, чего я не знаю.
— Леша, ты это серьезно? — голос сестры мне начал сейчас напоминать вчерашний голос Вики Вяземской, как и весь этот разговор. — Ну, Леша…
— Хорошо, Машенька, ты готова расстаться с последними детскими иллюзиями насчет наших с тобой родичей?
— Готова… — очень неуверенно ответила она.
— Тогда слушай…
И под неодобрительный взглядом сидящего рядом Прохора, я поведал сестре о вчерашних событиях, опустив, понятно, мою историю взаимоотношений с Дашковыми.
Лица Марии я не видел, но по ее отдельным возгласам в ходе повествования сделал для себя вывод, что описанное произвело на сестру достаточно сильное впечатление.
— Так что я теперь, Машенька, для всего Света злобный монстр, периодически слетающий с катушек и перестающий себя контролировать. — закончил я. — И не вздумайте с Варей кого-то в этом переубеждать, сделаете только хуже. Да и меня подобный расклад вполне устраивает, будет меньше проблем в будущем. — Прохор же после этих моих слов только тяжело вздохнул.
— Лешка, ты чего такое говоришь? — заволновалась Мария. — Скоро все про это забудут, и будет все нормально! Не переживай, самое главное — мы-то знаем, что ты не виноват!
— Спасибо, Машенька! И не переживай, я особо и не расстраиваюсь. — успокоил я ее. — А перед Долгорукими и Юсуповой я буду извиняться отдельно, там уж им самим решать, общаться со мной или нет.
— Будут общаться, Леша! — заверила она меня. — Как они мне намекнули, все понимают, что случилось что-то серьезное, раз ты так… разволновался, и на тебя не обижаются.