Камень. Книга пятая
Шрифт:
— Сделаю, Михаил Николаевич, — кивнул Белобородов, а когда князь поднялся на один пролёт, повернулся к Кузьмину. — Ваня, ты как?
— Нормально, — отмахнулся тот, подошел журнальному столику, налил себе стакан воды и шумно выпил. — Не знал, дружище, что это будет так трудно…
— Всё образуется. — Белобородов улыбнулся. — Считай, что первый контакт со своей дочерью у тебя состоялся, а дальше видно будет. Надо тебе все-таки с Виталей на эту тему ещё раз поговорить, он вроде как уже отошел… И вообще, ты не передумал ещё Леську этой вашей колдунской
— Не передумал, — нахмурился тот. — Кроме того, это фигня из неё и так лезет, я же вижу.
— Ты с Лёшкой на тему Алексии разговаривал?
— Да. Он обещал мне помочь. И тоже посоветовал в Виталей пообщаться.
— Вот видишь… — кивнул Белобородов. — Так что не переживай, все образуется.
— Будем надеяться и верить.
— А теперь, Алексей Александрович, ты мне расскажешь, что у вас тут происходило, и почему меня не хотели пускать обратно в Москву? Опять с бабушкой поругался?
Мы с девушкой расположились в наших покоях в гостиной на диване, причём она сразу же легла и положила голову мне на колени, а ноги закинула на подлокотник.
— С дедушкой я поругался, Лесенька. — Я погладил её по голове. — А так… Были тут определённые трудности, но, надеюсь, все они позади. Ты лучше про себя расскажи, особенно меня интересует твое… самочувствие.
— Нормально я себя чувствую, — улыбнулась она. — Как будто все приходит в норму. Ну и контролировать себя приходится по твоему совету и лишний раз не волноваться.
— Понял. Давай я тебя уже завтра посмотрю, сегодня времени нет. Договорились?
— Договорились.
На самом деле я собирался обратиться к более опытному товарищу и проконсультироваться с ним насчёт девушки. Кроме того, во время их знакомства я чуял, как Кузьмин аккуратно мониторил Алексию. Вот и поделится со мной завтра своими впечатлениями.
— Как гастроли?
Из дальнейшего разговора с девушкой стало ясно, что у неё остались два последних концерта в этом году, следующие были уже в конце января и феврале и не абы где, а в Москве и Питере. Сейчас же агента нашей звезды атаковали представители разных родов с попытками организовать частные выступления. Девушка все это, как и раньше, списывала на близость своей персоны ко мне, на весьма щедрые предложения пока отвечала отказом и ждала вполне законного повышения ценника за свои концерты.
— Хочу, Лёшка, купить себе отдельную студию со всем оборудованием. А ещё заняться продюсированием молодых артистов, тем более связи у меня в этих кругах хорошие, а талантов там много.
У меня в мозгу что-то щелкнуло, и промелькнула мысль, показавшаяся мне весьма удачной: надо будет отца девушки напрячь и насчёт имущества, которое можно подарить Алексии и Виктории с Прохором и Александром Петровым. Учитывая богатое прошлое Кузьмина, с этим вопросом он должен справиться лучше многих других, заодно и о дочери позаботиться.
— Лесь, если нужна какая-то помощь, ты обращайся, не стесняйся…
— Нет уж, Лешенька, я как-нибудь сама. — Она погладила меня по руке. — Я
Конечно же, я понимал. Пафнутьев приемной дочери напрямую помогать никак не будет, он просто сделает все от него зависящее, чтобы у той все было в порядке.
— Лёш, мне Вика недавно звонила, сказала, что будет завтра вечером, и предупредила, что у тебя сегодня награждение в Кремле. Это за Афганистан?
— За него. Как раз уже собираться надо. Позволишь?
Я аккуратно поднял голову девушки со своих с колен и помог ей усесться, а сам подошел к шкафу и достал курсантскую форму.
— «Георгий»? — Глаза Алексии стали круглыми, когда она увидела орден. — У папы тоже такой есть. Лёшка, ты когда умудрился его заработать?
— Лесенька, не задавай вопросов, на которые не сможешь получить ответы, — только и улыбнулся я. — Когда вернусь не знаю, после Кремля планируется какой-то ресторан. Ты меня будешь ждать?
— С огромным нетерпением!
— И ещё. Советую тебе проводить меня до машины и обратить особое внимание на китель Прохора. Обещаю, не пожалеешь.
— Заинтриговал, — кивнула она.
— Лёшка, это ведь ты специально Леську попросил себя проводить? — возмущался сидевший рядом со мной Прохор.
Если я только усмехнулся, вспоминая восторги девушки по поводу увиденного мундира моего воспитателя, то вот Кузьмин повернулся с переднего сиденья и заявил:
— Прохор, Алексия должна знать, с каким героем проживает под одной крышей. И вообще, не ерзай попой, форму помнешь.
— Ты меня ещё жизни будешь учить… — заворчал воспитатель, но «ёрзать попой» действительно перестал.
В Кремль мы ехали целым кортежем и с мигалками: две моих машины, «Волга» братьев, дед на своей «Чайке» и два автомобиля моей охраны. На территорию Кремля вкатили через Троицкий ворота и сразу же направились к Большому кремлёвскому дворцу. Судя по стоявшим на парковке машинам, большинство участников операции на границе с Афганистаном были уже здесь, что и подтвердил один из дворцовых, подошедший к вылезшему из машины Прохору:
— Прохор Петрович, все уже на месте, собрались в Георгиевском зале. Убедительно просим поторопиться.
— Удачи! — пожелал нам Кузьмин и уселся обратно в «Волгу».
И действительно, в самом Георгиевском зале, на первый взгляд, присутствовали все заинтересованные лица: большинство, конечно же, составляла Гвардия в своих мундирах защитного цвета, мелькала чёрная форма сотрудников Тайной канцелярии, были и люди в тёмно-зелёных мундирах погранцов. Не обделили своим вниманием данное мероприятие и официальные лица: присутствовал генерал Нарышкин, командир отдельного корпуса жандармов, к которому относилась пограничная стража, от Тайной канцелярии был Пафнутьев Виталий Борисович, одетый в костюм неизменного черного цвета, армию представлял военный министр князь Воронцов в парадном мундире и с планками на груди.