Каменные драконы

Биверсдоттир

— Эти, эти твои родственники! — выплюнула она гневно, но в ее речи была такая затаенная боль и тоска, что его горло сжало спазмом. — Она бросила к чертям свое рыцарство, фамилию, наследие отца, она позволила растоптать свое доброе имя и честь, она простила ему предательство, ждала его, в одиночку, будучи глубоко в тягости, обжила самый кровавый и страшный замок Севера. А он предал ее, бросил свою женщину и ребенка, отбыл туда, откуда не возвращаются, и… писал ей письма. И хранил ответные. И сорвался к ней, как только ему даровали разрешение. Он был

благодарен, когда я разрешила им видеться раз в 5 лет. Я хотела его сломать, о, как я хотела, чтобы он мучился! Но он благодарил меня, он валялся у меня в ногах как распоследний нищий. И каждый проклятый раз, когда они виделись, он награждал ее ребенком! И вот я вижу их здесь, вижу, что они счастливы. Я вижу их чертовых детей, их лица.

Перед глазами Тириона пронеслись видения. Малышка Кира, заливисто хохочущая у отца на коленях. Селвин, постигающий науку боя на мечах с матерью. Близнецы, излазившие всю богорощу в поисках Детей Леса, входа в крипту, грамкиных, снарков и материнского нагоняя. Он тоже завидовал счастью брата, но по-иному. Он скорбел по Тише, своей первой жене, он жалел, что не смог быть мужем Сансе. Он чувствовал вину за унаследованный Кастерли. Он получил желаемое, но оно не грело. Он не расслышал за этим занятием продолжение ее речи, только окончание.

— Вот знаешь, иногда я думаю, что вышла замуж не за того Ланна, — сказала Дейнерис вдруг.

— Знаешь, если ты желала проверить, все ли Ланнистеры результативны как кролики, отчего мы никогда не делили постель? — Тирион кричал на свою жену, чувствуя, что пожалеет об этом: — И черт тебя дери, я не буду ревновать свою жену к собственному брату! Джейме всю жизнь был лучше меня во всем!

— О! Любопытно, — затараторила Дени, по-видимому совершенно опьянев, — а ты не находишь, что иметь двух жен разом такому небольшому человеку как ты многовато? Хочешь в мою постель, разберись с Сансой!

— Как ты заговорила! — воскликнул Тирион, подбирая подушку с пола. — Кто говорил, что девчонку надо держать в узде? Кто говорил, что без наследников она будет контролируема?

— Нет, это не могла быть я, — сказала Дейнерис, грациозно выпрямившись на подушках, словно сидела на троне. Тирион выгнул одну бровь, глядя на нее лукаво, и, не сдержавшись, прыснула. Карлик заходил по комнате, изображая ее походку и манеру говорить:

— Мой муж, ты должен понимать, что не только грубая сила управляет Семью Королевствами. Но и политика. Пусть девушка останется твоей женой.

Дейнерис хохотала, подогнув под себя одну ногу и обмахивалась рукой, словно ей было невыносимо душно.

— Мы — Таргариены, — продолжал Тирион, сделав выразительное лицо из репертуара Дейнерис. — Мы берем, что хотим. И если надо будет объяснить септонам, почему у меня два мужа или у тебя две жены — мы это сделаем с легкостью.

Под конец речи он не выдержал и сам с хрюканьем заржал, схватившись за живот. Дени, конвульсивно подергиваясь, пробормотала:

— Со стороны это так смешно?

—

О, со стороны на порядок смешнее, — давился хохотом Тирион. — Ты еще шевелишь задом вправо-влево, когда идешь по тронному залу, и придворные шатаются как пьяные, следя за ней. У тебя обалденная задница. Лучшая в Семи Королевствах!

— Ах ты! — она снова кинула в него подушкой, но карлик видел, что девушка польщена. На щеках ее разгорелся румянец, грудь вздымалась бурно. Он укрылся за столом, бросил в нее своим снарядом, и прокричал:

— А как колышется твоя грудь, когда ты произносишь: «Дракарис!» О, Дени…

— Что-о-о?! — заорала мать драконов, кидаясь за ним по комнате. Они шумно носились, выкрикивая разные реплики, пока она не загнала его под стол, однако Тирион воспользовался этим. Прижав Дени спиной к стене, он вдруг перехватил ее руки и поцеловал. Девушка сначала не поняла, что происходит, но карлик вложил столько нежности в этот поцелуй, что она растаяла. Ее руки взметнулись оттолкнуть его, но она была слишком пьяна, чтобы отказываться от удовольствия быть любимой, которого так долго искала. Руки ее, помедлив, притянули его голову, скользнули в его волосы.

Постепенно поцелуй стал обоюдным и страстным. Они потянулись к застежкам одежды друг друга почти одновременно, и в середине процесса раздевания Дени ударилась головой о стол.

— Пойдем на кровать, — потянул ее Тирион, чувствуя себя соблазнителем невинной, — негоже королеве драконов заниматься такими вещами под столом.

Дейнерис удивленно посмотрела на него и произнесла на грани страсти и гнева:

— Мне все равно, где мы это сделаем. Но если ты остановишься, я обещаю — твоя смерть будет мучительной.

Тирион расхохотался, стащил белую шкуру с ложа королевы и ласками загнал ее поверх. Он продолжал говорить ей все, чего бы никогда не сказал трезвым. Как полюбил сначала ее красоту, а потом ум. Как таскался за ней многие годы, стараясь ублажить, а она все отвергала его, видела только друга, правую руку.

— Я хочу тебя как никто и никогда, — шептал он между ее разведенных ног.

— Я умру ради тебя, женщина, — говорил он, обнимая ее за плечи, щекоча языком белое ушко.

— Я докажу тебе, что ты вышла замуж за того Ланнистера, — продолжал он, закрывая ее рот поцелуем, гася ее восхищенные крики.

— Я не знаю, будет ли у меня однажды еще шанс, — шептал он, когда их тела сплетались как одно от накатывающего блаженства. — Но я постараюсь сделать все, чтобы ты меня запомнила. И однажды я дам тебе детей.

Она отвечала со всей страстью на языке тела, вливаясь музыкой в каждое движение. И лишь однажды словами, когда он пообещал ей детей.

— Мейега… — пробормотала она, проваливаясь в сон, — сказала, что этого не будет никогда. Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке, когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья. Когда чрево твое зачнет, и ты родишь живое дитя. Тогда он вернется, но прежде — не жди!