Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)

Азимов Айзек

Подобно своим окнам, Лигейн был мал, но обладал богатым панорамным видом. Это было «планетное государство» в Галактике, которая к тому времени миновала данный этап экономического и политического развития.

Большинство политических организаций представляли конгломераты звездных систем, а Лигейн оставался тем, чем был на протяжении столетий — единственным населенным миром.

Это не помешало ему разбогатеть. В сущности почти невероятно, чтобы Лигейн был иным.

Невозможно заранее предсказать, какой мир окажется в пункте, который будет использован

как промежуточный центр для множества прыжков. Очень многое зависит от развития данного района космоса. Это вопрос распределения обитаемых планет, порядка, в котором они были колонизованы, типа экономики, какими они обладают.

Лигейн рано обнаружил свою ценность, и это послужило поворотным пунктом в его истории. Помимо обладания стратегической позицией, гораздо важнее уметь этой позицией пользоваться.

Лигейн продолжал занимать маленькие планетоиды, не обладающие ни ресурсами, ни возможностью поддерживать независимое население, выбирая их только потому, что они могли поддержать лигейнскую торговую монополию.

На этих скалах строились станции технического обслуживания звездолетов. Все, в чем нуждались корабли — от запасных гиператомных двигателей до новых книгофильмов, — можно было найти здесь.

Станции превращались в огромные торговые центры. Сюда устремлялись со всех королевств Туманности меха, минералы, зерно, мясо и лес, из внутренних миров шли потоки механизмов, приборов, медикаментов.

Так Лигейн, подобно своим окнам, вбирал в себя всю Галактику.

Не поворачиваясь от окна, Автарх сказал:

— Начните с торгового корабля, Ризетт. Где он впервые встретился с этим крейсером?

— Менее чем в ста тысячах миль от Лигейна. Точные координаты не имеют значения. С тех пор за кораблем следят. Тиранитский крейсер лег на орбиту вокруг планеты.

— И он не собирается садиться, а скорее ждет чего-то?

— Да.

— Нет способа определить, сколько они будут ждать?

— Боюсь, что это невозможно. Их больше никто не заметил. Мы тщательно проверили.

— Хорошо, — сказал Автарх. — Пока оставим их. Они остановили почтовый корабль, что, несомненно, является вмешательством в наши внутренние дела и нарушением статей договора с Тираном.

— Сомневаюсь, чтобы они были тиранитами. Они ведут себя скорее как беглецы.

— Вы имеете в виду людей на тиранитском корабле? Может, они хотят, чтобы мы поверили в это? Во всяком случае, их единственное открытое действие — просьба, чтобы послание доставили непосредственно мне.

— Непосредственно Автарху, верно.

— Больше ничего?

— Больше ничего.

— Как они вошли в почтовый корабль?

— Почтовая капсула была на расстоянии в две мили задержана корабельной сетью.

— Коммуникация была визуальной или только звуковой?

— Визуальной. Говоривший описывается как «молодой человек аристократической наружности».

Кулак Автарха медленно сжался.

— В самом деле? И его не сфотографировали? Это ошибка.

— К несчастью, у почтовых работников не было оснований для этого, сэр. Это

означает что-нибудь, сэр?

Автарх не ответил.

— И это все послание?

— Да. Одно слово, которое мы должны были доставить непосредственно вам. Мы этого не сделали, конечно. Возможно, в капсуле была бомба. Так убивали многих.

— Да, и Автархов тоже, — согласился Автарх.

— Одно только слово «Джилберт».

Автарх сохранял равнодушие, но было заметно, что это доставалось ему нелегко. Он не любил никаких ограничений и не должен был их иметь. И на Лигейне их и не было, если не считать законов природы.

Лигейн не всегда имел Автархов. В прошлом планетой правила династия торговых принцев. Семьи, первыми организовавшие внепланетные торговые станции, стали аристократией государства. Они не были богаты землей и не могли в этом соперничать с Ранчерами и Гранжерами соседних миров. Но они были богаты деньгами и могли подкупать тех же Ранчеров и Гранжеров, что, кстати, всегда и делали.

Лигейн испытывал обычную судьбу планет, управляемых плутократией. Власть переходила от одной семьи к другой.

Различные группы попеременно, то захватывали власть, то отправлялись в изгнание. Хроническими стали интриги и перевороты, так что если Директорат Родии был примером устойчивости и правильного развития, Лигейн стал образцом нестабильности и беспорядка.

«Непостоянный, как Лигейн», — говорили люди.

Исход был неизбежен. По мере того, как соседние планеты объединялись и становились могущественными, гражданские смуты на Лигейне обходились все дороже, делались все опаснее для планеты. Население готово было поступиться чем-либо во имя спокойствия. Поэтому плутократия сменилась автократией, причем частично была утрачена свобода.

Власть нескольких была сосредоточена в одних руках, но этот один дружественно относился к населению, используя его как противовес относительно несмирившихся торговых династий.

При Автархе Лигейн разбогател и усилился. Даже тираниты, напавшие на него в расцвете своего могущества, немногого добились. Они не были побеждены, но были остановлены. И шок от этого события сохранился навсегда. После нападения на Лигейн тираниты не завоевали ни одной планеты.

Тогда как остальные королевства Туманности превратились в бесправных вассалов тиранитов, Лигейн считался дружественным государством, теоретически он был «союзником» Тирана, и права его были закреплены договором.

Автарха эта ситуация не обманывала.

Шовинисты планеты могли позволить себе роскошь считать себя свободными, но Автарх знал, что тиранитская опасность на протяжении всего прошлого поколения была на расстоянии вытянутой руки, и не дальше.

И, возможно, сейчас все шло к концу.

Несомненно, он сам дал тиранитам возможность, которую они ожидали. Организация, которую он создал, хотя и малоэффективная сама по себе, могла явиться достаточным поводом для карательной операции, которую могли предпринять тираниты. Лигейн по букве закона был бы виновной стороной.