Камила
Шрифт:
– Дядя, пожалуйста, выбирайте выражения, – сказал Кабыл, глядя на Максуда исподлобья.
– Папа, пожалуйста, не отзывайтесь о нем плохо. Этот парень мой односельчанин. Его зовут Кабыл. Мы жили с ним в одной махалле,– сказала Камила, заступившись за своего школьного товарища.
– Ах, так? Почему ты раньше не сказала мне об этом,– произнес Максуд. Затем, подойдя поближе к Кабылу, протянул ему руку:
– Будем знакомы, сынок.
Асрор в это время сожалел о своем поступке. Ведь он хотел отдалять, разъединить Кабыла с Камилой. А вышло наоборот. Поближе познакомил его с ее отцом.
Чуть позже
***
После переезда родственников к Айбарчин-апе, безлюдный двор Садыка – арбакеша вновь стал в какой-то степени приобретать былой облик. Айбарчин-апа хлопочет, занимается домашними заботами, нянчится с ребенком. Но часто тоскует по дочери, хотя Камила приезжает каждую неделю. Сэкономив деньги, данные ей отцом на дорогу и на карманные расходы, она привозит в подарок то платок, то комбинашку, то тапочки, иногда и сладости. Приезжает в кишлак и уезжает из кишлака на отцовском белом «Лимузине». Каждый раз, кода она приезжает в село, и стар, и млад, выбегает на улицу, чтобы поглядеть на нее. Ее красивая прическа так идет ей. А искусно сделанный макияж еще раз подчеркивает ее естественную красоту. Если ее приталенная одежда словно повторяет ее стройный стан, то изящные туфли на высоких каблуках будто бы дублируют ее длинные, прекрасные ноги. Селяне, глядя на Камилу, превратившуюся в настоящую принцессу, не верили своим глазам.
***
Все собрались за ужином. За дастарханом сидят и Асрор с Кабылом. В хрустальную вазу, поставленную на хонтахту, положены душистые цветы. В дорогих, расписных блюдах были поданы разнообразные сладости, кондитерские изделия, салаты. О фруктах и напитках лучше не говорить. Кабыл впервые за свою жизнь сидел за дастарханом с таким обильным угощением. Может, от этого он чувствовал себя не в своей тарелке. От смущения пил только чай и ничего не ел.
Они с Асрором время от времени обменивались враждебными взглядами.
– Берите, сынок, угощайтесь. Ваша еда остывает, – говорила Васила-апа, обращаясь к Кабылу.
– Я кушаю, ем, спасибо за угощение,– отвечал Кабыл, с благодарностью прижимая руку к сердцу.
Кабылу за столом хотелось сквозь землю провалиться от стыда. Он изо всех сил старался прятать от окружающих свои покрасневшие от ударов глаза. Тем не менее, они при комнатном свете казались еще более покрасневшими. Встать и уйти было бы не прилично. Что же делать? К тому же время было позднее. Ему еще нужно добраться до общежития…
После ужина все перешли в комнату отдыха. На столе стоял большущий телевизор. Комната напоминала, скорее всего, большой зрительный зал.
Надевая свой костюм, Кабыл прощался с хозяевами. Он, было, собрался уйти. Но в это время по лестнице с узорчатыми перилами, спустился Максуд:
– Куда вы, паренек, в такой поздний час? – спросил он у Кабыла.
– Спасибо вам за гостеприимство, дядя. За прием и за угощения. Но, мне пора в общагу. Утром должен пойти на занятия.
– Вам что, жить надоело? Вас недостаточно разукрасили? Куда пойдете по такой темноте? В ночное время на улице бродят всякие. И жулье, и пьянчуги… К тому же до студенческого городка километров восемь-десять… Наверное, давно перестал ходить общественный транспорт…
Максуд позвал Шахруха и приказал ему:
– Помести
Глава 11
Шахрух помылся в ванной, побрился. Надушился ароматным дезодорантом. Намазал лицо благоухающим кремом после бритья, замазал волосы заграничным гелем.…В спальне из шкафа достал одежду и начал одеваться. Сегодня – суббота. Должен пойти на зияфат – пир, где собираются джуры – так называют друг друга участники традиционной вечеринки. Причесавшись перед зеркалом, вышел во двор. Отворив ворота гаража, сел за руль «Мерседеса», подаренного отцом в день его рождения…
Когда Шахрух приехал к приятелю, у которого друзья должны были собираться, было около полуночи. Молодые долго сидели за угощением. После полуночи женатые потихоньку начали разбегаться по домам. Остались одни холостяки.
Гостиная была наполнена сигаретным дымом. Ребята играли в карты, разделившись на несколько групп. Кто-то крепко спал в углу, уткнувшись головой в подушку. Шахрух же со своим близким другом Муталом завязал разговор о девушках:
– Шахрух, на прошлой неделе мы с тобой здорово «погуляли», правда? Помнишь, какие «клевые» девчонки были? А как звали твою? Фатима? Просто «обалденная», настоящая русалка, да? Хочется верить, что ты ее не «проглотил»…
– А твоя девушка была не хуже моей. Ее коротенькая юбчонка была выше ее бедер. Наверное, вы крепко-накрепко сплелись между собой. А сколько раз спаривались? Скажи, если не секрет?
– А ты не забыл, как мы с ними танцевали в баре «Мотеля», что по Араванской трассе, – оба хохотали, вспомнив вечеринку, где они гуляли во всю.
– Сегодня выйдем на «охоту»? – спросил Мутал у друга.
– А как же? – ответил Шахрух.
– Тогда удираем?
– Удираем…
***
«Мерседес» ехал по трассе. На обочине стояли длинноногие сексапильные девушки в обтянутых брюках и кофтах, с тугими, как спелое яблоко, щеками. Девчонки махали руками, чтобы остановить хозяев иномарок. Шахрух остановил машину у остановки, где пара стильно одетых девушек стояла в ожидании клиентов. Мутал, приоткрыв дверь машины, обратился к ним:
– Ну, как, сладкие, прокатимся?
– С удовольствием, милые. Девушки, не задумываясь ни на минуту, залезли в машину. Сначала договорились, – согласились на сто долларов…
***
Наступило долгожданное утро. Кабыл, проснувшись спозаранку, вышел на улицу и удрал, не оглядываясь назад. Приехав в общежитие, вошел в свою комнату, где, раздевшись, бросил тело на кровать. Черт! Теперь он несколько дней вынужден пропускать занятия. А как иначе? Синяки под глазами еще не прошли. Да, не хорошо получилось…
***
Рано утром Камила собралась в университет. В тот миг ей навстречу вышла Дильфуза:
– Камилахон, где вы зацепили вчерашнего парня?
Лицо Камилы побледнело от неожиданного вопроса мачехи.
– Говорят же: «Каждая птица летит в свое гнездо». Будьте поосторожнее. Не дай Бог, чтобы на вашу долю выпала участь вашей матери. Опомнитесь, пока не поздно…
Услышав ехидные слова из уст Дильфузы, Камила вся похолодела. Из глаз потекли слезы досады. Она закрыла руками лицо, и, плача, выбежала на улицу.