Камин для Снегурочки
Шрифт:
– А ну иди сюда, – прошипела Ариадна и втянула меня в прихожую. – Ты кто такая?
– Таня.
– Вижу, что не Ваня, – огрызнулась хозяйка. – Зачем сюда явилась?
Я прислонилась к стене и начала выплескивать на Ариадну все, что мне известно. Глаза ее ввалились, а смуглые щеки стали бледно-серыми.
– Так я и знала, – прошептала она, опускаясь на маленький пуфик около ботиночницы, – все думала, думала, но…
По щекам женщины потоком хлынули слезы. Я молчала. Ариадна прижала кулаки к груди.
– За что? За что? – монотонно повторяла
– Может, вам воды принести? – участливо спросила я.
– Воды, воды, воды, – забубнила Ариадна, – верная идея! Утопилась бы, да грех, ой грех! А жить еще грешнее.
Я занервничала, похоже, у дамы непорядок с головой.
– У вас есть валерьянка?
– Валерьянка, валерьянка, валерьянка…
– Сейчас сбегаю, куплю.
– Куплю, куплю, куплю…
Испугавшись еще больше, я шагнула было к двери.
– Нет! – закричала Ариадна. – Постойте, послушайте, сядьте… я… да… виновата, очень, но… я…
Она заговорила бессвязно, лоб ее вспотел, цепочка мелких капелек заблестела и над верхней губой, неровные красные пятна поползли от шеи на щеки. Руки Ариадны, по-прежнему сжатые в кулаки и притиснутые к груди, тряслись, ноги дрожали, все тело, нервно вытянутое в струнку, покачивалось из стороны в сторону, в глазах металось безумие.
Поняв, что оставить ее одну в таком состоянии нельзя, я села на пол около пуфика и стала слушать малосвязную речь. Через некоторое время фразы стали более понятными, я начала вникать в суть.
Все неприятности у Ариадны с Настей начались, когда мать запретила дочери стать певицей. Дочь вроде подчинилась, поступила на филфак, но потом Ариадна заметила, что Настя слишком поздно приходит домой. Мать попыталась узнать, где пропадает дочь… В общем, не стану тут вдаваться в подробности, оказалось, что Анастасия стала участницей студенческой самодеятельности, примкнула к какому-то ансамблю и поет в группе. Ничего плохого, скажете вы? Многие учащиеся играют в любительских спектаклях и выступают с песнями. Да, но только они при этом еще и посещают лекции. А Настя перестала ходить на занятия, таскалась с джаз-бандом по ресторанам, развлекала пьяную публику.
Поняв, что дочурка перехитрила ее, вроде подчинилась, а на самом деле поступила по-своему, Ариадна рассвирепела и заорала:
– Вон из моего дома! Ты опозорила нашу фамилию.
– Пожалуйста, – фыркнула Настя и ушла.
Через час Ариадна пожалела о своей несдержанности, но особенно не волновалась. Насте было некуда деваться, пообижается и явится назад с повинной. Но дочь не собиралась возвращаться. Она словно в воду канула – не звонила, не приезжала. Перепуганная Ариадна съездила в МГУ и узнала, что Настя давно там не показывается. С большим трудом мать отыскала руководителя ансамбля и услышала от длинноволосого парня раздраженное:
– Ваша Настя – воровка, стырила все
Ариадна вернулась домой и призадумалась. Только сейчас до нее дошло, что она ничего не знает о дочери: ни имен ее подруг, ни того, к кому могла отправиться. Пойти в милицию и заявить о пропаже дочери Ариадна побоялась, она вообще предпочитала не иметь дела с представителями закона. Целый год мать ничего не знала о дочери. Но потом завеса тайны приподнялась.
В канун Нового года, когда весь народ собрался резать салат «Оливье», в дверь к Ариадне постучала женщина интеллигентного вида.
– Анастасия Звягинцева тут прописана? – спросила она.
– Да, – осторожно ответила Ариадна и, не желая, чтобы соседи услышали дальнейший разговор, быстро предупредила: – У нас квартира коммунальная, проходите в комнату.
Незваная гостья села на стул и тихо сказала:
– Я мать Коли.
– Кого? – удивилась Ариадна.
– Вашего зятя, разрешите представиться, Людмила, свекровь Насти.
Ничего не понимающая Ариадна воскликнула:
– Свекровь?!
– Ну да, – кивнула Людмила, – я догадываюсь, конечно, что вам про меня рассказывали: дескать, выгнала молодых из дома, но они сами виноваты. Вот приехала мириться, Новый год все же.
– Откуда вы адрес узнали? – Ариадна от неожиданности задала идиотский вопрос.
– Паспорт у Насти тайком посмотрела, когда она у нас поселилась, – призналась Людмила, – думала, она обманывает, москвичкой прикидывается, а на самом деле из провинции, хочет Колю окрутить. Некрасиво, конечно, но вы меня, думается, понимаете. Приходит сын, приводит неизвестно кого и заявляет: «Это моя невеста, она с нами жить станет». Вот я и отреагировала неадекватно. Тащу парня одна, мужа нет, лишних денег тоже, а теперь еще один рот прибавляется. Да такая хитрая девушка, на все вопросы невразумительно блеет.
Людмила поинтересовалась:
– Ты откуда?
– Из Москвы.
– Учишься?
– В МГУ.
– Папа, мама кто?
– Они умерли.
– А квартира есть?
– Нету.
– Почему?
Последовало молчание.
– Где же ты живешь?
– Снимаю комнату.
– А на какие средства?
– Стипендию получаю.
– И никаких родственников?
– Нет.
– Ты совсем одна?
– Да.
Тут Коля налетел на маму:
– Оставь Настю в покое.
Людмила примолкла, потом улучила момент, пошарила в сумке у девчонки и, обнаружив паспорт с московской пропиской, слегка успокоилась. Значит, оборванка про это не наврала.
Стали жить вместе. Людмила – учительница в школе, поэтому привыкла постоянно всем делать замечания. Настю она пилила безостановочно, попрекала неумением готовить, стирать и гладить, постоянно твердила Николаю:
– Твоя жена – что, считает себя царевной? Ничего по дому не делает, денег не приносит, а ест хорошо. Откуда у нее новое пальто взялось, а? На стипенцию купила?