Камни последней стены

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Ты похудел, — сказал Гурвич, глядя на Дронго.

— А ты решил побить рекорды тяжеловесов? — пошутил Дронго. — Почему ты так поправился?

— Нужно было, — отмахнулся Гурвич, — в целях конспирации. Теперь сижу только на воде. Поправиться в тысячу раз легче, чем похудеть. Садись, — показал он на диван.

Менахем сел в углу, достал со стола какую-то тетрадь и стал читать записи. Разговор между Павлом Гурвичем и Дронго шел на русском, как еще двадцать пять лет назад, когда они учились вместе в одной бакинской школе.

— Ты можешь мне объяснить, почему ты приехал в Израиль? — спросил Гурвич.

— Ты решил меня допросить?

— Нет. Ты же знаешь,

как к тебе относятся в Израиле. Если ты захочешь уйти, ты можешь встать и уйти. Если захочешь уехать, ты можешь улететь прямо сегодня. Три года назад ты помог нам нейтрализовать «Мула». Мы помним об этом.

— Как трогательно. Я сейчас заплачу от умиления. Кстати, где сейчас Алиса?

— В Канаде. Работает в нашем посольстве.

— Передай ей привет.

— Обязательно. Так зачем ты приехал?

— Чтобы поговорить с Бутцманом. По-моему, это и так ясно.

— Что тебя интересует? Может, мы сможем тебе помочь? Мы все-таки твои должники, и мне не хотелось, чтобы ты считал нас неблагодарными.

— Прямо Робин Гуды, а не сборище шпионов и убийц.

— Хватит, — поморщился Павел. — У нас, между прочим, государственная организация.

— Знаю я вашу организацию. Много раз сталкивался. И помню, как вы «отличились» в Вене, в девяносто первом.

— У каждого своя работа, — резонно заметил Гурвич. — Ты прекрасно знаешь, что наша задача — обеспечить безопасность нашей страны и наших людей.

— В таком случае могу тебя сразу успокоить. Бутцман не имеет отношения к безопасности вашей страны. Хотя подожди, — вдруг сказал Дронго, — вы ведь выставили такую охрану. Как это я сразу не понял. Он ваш информатор. Работа в строительной компании только прикрытие? Верно?

— Ты же знаешь, что я тебе ничего не отвечу. Бутцман работает в строительной компании. Из Москвы нам сообщили, что ты прилетишь сюда для разговора с ним. Мы решили обеспечить вашу безопасность. Вот и все. И ничего больше не спрашивай про Бутцмана.

— Он мне понравился, — вздохнул Дронго. — Надеюсь, он поправится. У него нет озлобления, нет комплексов, которые бывают у неудачников. После того, как рухнула его страна, после того, как он потерял работу, он сумел найти себя в этом мире. По-моему, это совсем неплохо.

— У него мать — еврейка, — заметил Гурвич, — и поэтому у него всегда были две родины…

— Знаю. Сейчас начнешь рассказывать, что по вашим законам он еврей и его любимая страна Израиль. Между прочим, мне сказали, что в Нью-Йорке евреев живет больше, чем в Израиле. Надеюсь, у них тоже развито чувство родины. Только Бутцман жил и работал в ГДР. И надеялся всегда там жить. А сюда он приехал только потому, что в той стране ему уже не было места.

— Тебе нравится разговаривать со мной в таком тоне? Кстати, хочешь кофе?

— Не хочу. Ты уже забыл, Павел, я никогда не пью кофе. Только чай. А тему мы можем переменить. Только от этого Бутцману не станет легче. Кто-то в него стрелял, а вы со всеми вашими агентами и секретами не смогли его защитить.

— Зачем ты приехал? — в который раз устало спросил Гурвич. — Если ты не ответишь на этот вопрос, мы не сможем вычислить и убийцу Бутцмана.

— Я уже объяснял несколько раз. Бутцман был сотрудником специальной группы полковника Хеелиха. Когда они перевозили документы, на них напали и убили несколько офицеров. В Москве считают, что это было сделано не без помощи предателя. Вот и вся правда.

— Не вся, — упрямо сказал Гурвич. — Ты забыл добавить, что группа полковника Хеелиха вывезла секретные документы, которые передала представителям Москвы. А потом Хеелиха и

его заместителя действительно убили. И мы подозреваем, что при них остались какие-то важные документы, которые исчезли десять лет назад и всплыли только теперь. Такое возможно?

— Возможно, — кивнул Дронго. — Но моя задача — найти предателя в их группе, а не слушать твои умозаключения.

— Вы напрасно так нервничаете, Дронго, — вдруг сказал по-русски Менахем. Все это время он спокойно слушал беседу, не вмешиваясь. У него был правильный русский язык, но с некоторым прибалтийским акцентом. Возможно, его семья выехала из Литвы или Латвии. — Если вас интересует, кто мог сдать Хеелиха и его заместителя, то мы уже вычислили этого человека. — Менахем положил тетрадь, поправил очки и подошел к Дронго. — Неделю назад в Берлине израильскую визу попросил Гайслер, бывший сотрудник группы Хеелиха. Вам знакома эта фамилия?

— И вы дали ему визу?

— Конечно, дали. Мы тогда не связывали его визит с вашей беседой. Он прилетел в Тель-Авив четыре дня назад. Вместе с туристической группой.

— И вы не проверили его?

— Конечно, проверили. Но мы не предполагали, что он выйдет на Бутцмана. Поэтому мы держали Бутцмана под постоянным наблюдением. Но Гайслер оказался умнее. Он ушел от нашего наблюдения еще вчера. А сегодня он сумел узнать о вашей предполагаемой встрече с Бутцманом. Видимо, он сумел считать информацию по оконному стеклу. Или всадить жучок в оконную раму. К телефону он подключиться не мог, это было невозможно.

— И где он сейчас?

— Мы его ищем. В отеле, где жила их группа, он не появлялся. Со вчерашнего дня.

— Поздравляю, — пробормотал Дронго. — Я думал, у вас не бывает подобных проколов.

— Как видите, бывают, — сухо ответил Менахем. Он постоял еще несколько секунд, затем повернулся и пошел к выходу.

— Можете уезжать, — сказал он перед выходом, — вы уже знаете главное. Предателем в группе полковника Хеелиха был Карстен Гайслер. Мы еще не знаем, почему он решил убить Бутцмана, но думаю, что это вопрос времени. Врачи считают, что они смогут вытянуть Бутцмана, и тот будет жить. А Гайслера мы найдем. Ему в Израиле не спрятаться. С его типично немецкой внешностью это невозможно. До свидания.

Менахем повернулся и вышел из комнаты. Гурвич взглянул на Дронго, тяжело вздохнул.

— Он из Советского Союза? — понял Дронго.

— Вообще-то, в детстве его звали Мишей, — усмехнулся Гурвич. — Его родители приехали из Риги в семьдесят восьмом. В Москве его хорошо знают, поэтому я тебе и говорю. Он координирует действия спецслужб против террористов.

— Как могло получиться, что вы так ошиблись с Гайслером? Вы ведь должны были знать, что он бывший член группы Хеелиха.

— Ну и что? Нас боятся только бывшие нацисты. Почему Гайслер не мог приехать в Израиль? Против нашей страны и наших людей он ничего предосудительного не сделал. Кстати, их самый главный руководитель, который возглавлял восточногерманскую разведку тридцать лет, — генерал Маркус Вольф, даже хотел получить убежище в Израиле. Но американцы настояли, чтобы мы ему отказали. У нас были очень хорошие отношения с разведкой ГДР, и поэтому Гайслеру нечего было опасаться. Бутцману он не звонил и не ходил к нему. Поэтому мы его даже не взяли под наблюдение. Просто регистрировали его присутствие в группе, пока вчера он не исчез. Именно тогда мы вспомнили и о твоем приезде, и о визите Гайслера. Но мы не думали, что он решится на такое безумие. И самое главное — для чего? Что такого опасного мог знать Бутцман, чтобы его нужно было ликвидировать? Не понимаю.