Камни последней стены
Шрифт:
— И я не понимаю, — нахмурился Дронго. — Поэтому завтра я не уеду. Останусь в Израиле и буду ждать, когда вы найдете Гайслера.
— Это может быть опасно, — предостерег Гурвич.
— Ничего. Я надеюсь на ваших профессионалов. — Дронго поднялся с дивана, взглянул на часы. — Свинья ты, — неожиданно сказал он. — Я же тебе говорил, что люблю чай, а не кофе. А ты мне даже не предложил чаю.
— У нас нет чая, — улыбнулся Павел, — только кофе.
— Я так и знал. Вас, очевидно, плохо финансируют. Где мои напарники? Надеюсь, вы их отпустите вместе со
— Конечно. Можете забрать свою машину. Между прочим, твоя спутница — очень решительная особа. Она явно не хотела выполнять приказ сотрудников полиции и выходить из машины.
— Не нужно было ее пускать в вашу страну с оружием в руках, — заметил Дронго. — Меня всегда поражает лицемерие спецслужб. Всем и все всегда бывает известно, но каждый делает вид, что никто и ничего не знал.
— Когда ты хочешь уехать? — устало спросил Гурвич.
— Я тебе уже надоел? Как только ты сообщишь мне, что вы взяли Гайслера. Надеюсь, вы возьмете его живым.
— Увидим, — недовольно кивнул Павел. — Завтра утром я заеду к тебе в отель. Мы могли бы вместе пообедать.
— Надеюсь, наш обед пройдет лучше, чем моя встреча с Бутцманом.
— Надеюсь, — улыбнулся Павел. — Сколько лет тебя знаю, а ты не меняешься. Алиса говорила, что у тебя душа клоуна и вместо головы компьютер. Интересное сочетание, ты не находишь?
На Потсдамер-плац работа не прекращалась ни днем, ни ночью. После объединения Германии город превратился в большую строительную площадку. Особенно интенсивно велось строительство в центре города, в некогда «мертвой зоне», возникшей вокруг Берлинской стены.
Мужчина среднего роста, в кепке и темно-зеленой куртке, неторопливо прогуливался вокруг строящегося здания, словно ему доставляло удовольствие ходить именно в этом месте, где даже ночью работа не прекращалась. В эту часть площади не могли проехать машины, и редкие прохожие старались обходить стороной участок строительства.
Он увидел этого человека издалека. Высокого роста, в несколько старомодной шляпе, длинном плаще, незнакомец неторопливо приближался, не пытаясь форсировать свой шаг. Когда они наконец сошлись, пришедший кивнул в знак приветствия и тихо спросил:
— Вы нам звонили?
— Да.
— Здравствуйте. Я Филипп Данери, представитель американского посольства. Вы просили о встрече. — По-немецки американец говорил так, словно провел всю жизнь в Германии.
— Да. — Он кивнул и оглянулся.
— Вы чего-то опасаетесь? — понял Данери.
— Нет, ничего. Пойдемте быстрее. Не нужно здесь оставаться. — И пошел в сторону строящегося дома. Данери удивленно поднял брови и двинулся следом. Они прошли мимо голубого забора, окружавшего здание. Немец еще раз оглянулся и очень тихо сказал:
— У меня к вам предложение.
— Какое? — нетерпеливо спросил американец. «Количество идиотов в любой стране мира — неизменная величина», — зло подумал Данери. Хотя сюда могли
— Вы говорили, что у вас есть какие-то старые документы, — сказал Данери, не получив ответа на свой предыдущий вопрос.
— Да. — Неизвестный еще раз оглянулся. — У меня есть такие документы. Я могу их вам передать.
— Какие документы? — За время работы Данери в Берлине к ним несколько раз обращались с подобными предложениями. И каждый раз эти встречи оказывались ненужной тратой времени и сил: им приносили старые партийные документы или постановления бывших органов власти Восточной Германии, на которых стоял гриф «секретно», но которые были никому не нужны уже тогда, когда готовились к принятию.
— У меня есть документы. — Незнакомец вздохнул и вдруг спросил: — Вы действительно из ЦРУ?
— Да, — кивнул Данери. — Какие у вас документы? Мы теряем время.
— Документы «Штази», — выдавил наконец этот тип.
«Наверно, списки сотрудников, — разочарованно подумал Данери. — Сколько людей пытаются заработать на своей прежней работе в „Штази“. Составляют списки бывших сотрудников, куда включают уборщиц, поваров и водителей».
— Как вас зовут? — уточнил Данери.
— Мюллер. — Незнакомец назвал самую распространенную фамилию в Германии. — Герр Мюллер.
«Он, конечно, врет, — подумал Данери, — впрочем, мне все равно».
— Очень хорошо, герр Мюллер. Я так понимаю, что вы хотите показать их нам. Или продать? — чуть насмешливо спросил Данери.
— Продать, — выдохнул «Мюллер», — я хочу продать вам эти списки.
Данери оглядел его неказистую фигуру, покрытое морщинами лицо, старую куртку.
— И сколько вы хотите за ваши документы? — улыбнулся он. — Тысячу, десять тысяч или двадцать?
— Пятьдесят миллионов, — сказал «Мюллер». Он назвал эту цифру твердо, глядя прямо в глаза своему собеседнику.
— Сколько? — Данери показалось, что он ослышался. — Пятьдесят миллионов чего?
— Долларов, — кашлянул «Мюллер». — Мне нужно пятьдесят миллионов долларов и три чистых американских паспорта.
«Он ненормальный, — подумал Данери, — такую сумму не сможет найти даже директор ЦРУ. Даже Президент Соединенных Штатов. Нужно заканчивать разговор и уходить. Если человек говорит о такой сумме, значит, он сумасшедший».
— И вы полагаете, что ваши документы стоят таких денег? — с некоторым сочувствием спросил Данери. В конце концов он может пожалеть несчастного, который потерял чувство реальности.