Камни вместо сердец
Шрифт:
– Папаша Харриданс сказал мне, что после пожара Эллен перебралась к вам?
– Да. – Отец Джон поднял голову. – Но ничего непристойного здесь не было: я пригласил пожить у меня и мамашу Райт, одну из служанок Феттиплейсов.
– И как долго Эллен оставалась у вас?
– Почти два месяца. Она так и не пришла в себя после событий той ночи. Сначала она почти ничего не говорила и ничего не рассказывала о происшедшем. Когда мы ее спрашивали, она начинала плакать и даже кричать. Это встревожило нас. Если в мою дверь кто-то стучал, бедняжка вскакивала с места и с криком бросалась в свою комнату. Позже, через
– Папаша Харриданс говорил, что он ушел служить на королевский флот.
– Да, вскоре после того. Думаю – от разбитого сердца. Видите ли, говорили, что Филип Уэст собирается сделать ей предложение. Его семья выхлопотала для него какую-то младшую должность при королевском дворе. Он часто бывал в Лондоне, однако в то лето король, объезжая страну, прибыл в Сассекс, и мастер Филип уехал в тот день ко двору. – Секфорд печально качнул головой. – Старый Феттиплейс был бы доволен их браком, ибо Уэсты – состоятельные землевладельцы. A мастер Филип был симпатичным молодым человеком.
– A семейство Уэстов по-прежнему проживает здесь?
– Отец Филипа Уэста скончался несколько лет назад. Землями управляет мать Филипа, мистрис Беатрис Уэст. Филипу принадлежит здесь внушительная собственность, однако все управление он оставил в руках своей матери и бывает здесь только, когда возвращается домой с моря. Она женщина достойная. Живет в большом доме за городом. Сам Филип побывал здесь в прошлом месяце, когда его корабль пришел в Портсмут. – Священник посмотрел на меня. – Я слышал, что там собрались все корабли короля и что сам он направляется туда, чтобы произвести смотр.
Затем он печально покачал головой:
– В ужасные времена мы живем!
– Согласен с вами, сэр.
– Я видел Филипа Уэста в прошлом месяце, когда он проезжал верхом по улице. Это по-прежнему симпатичный мужчина, только теперь уже не очень молодой и суровый. – Секфорд внезапно встал. – Простите меня, сэр. Я дал себе зарок не пить крепкого пива до тех пор, пока тень этой вишни не коснется калитки. Однако все эти воспоминания… – Шагнув к буфету, он взял две оловянных кружки. – Не выпьете ли вы со мной, сэр?
– Спасибо.
– Благодарю вас.
Он наполнил кружки из кувшина, осушил свою в несколько глотков и заново наполнил ее, после чего передал мне мою и тяжело опустился в кресло.
– Собственно выпивать я начал после того, как они увезли Эллен. Все это казалось мне настолько жестоким… сгоревшая плавильня, бедная свихнувшаяся девочка… A мне нужно проповедовать, что Бог милосерден. – На его обрюзгшем лице появилось выражение великой печали.
– Итак, Эллен была единственной свидетельницей происшедшего несчастья? – осторожно спросил я.
Джон Секфорд нахмурился:
– Да, и коронер очень настойчиво пытался получить ее показания. – Голос его сделался резким. – Мистрис Уэст также хотела услышать их,
– Я слышал о Приддисе, – сказал я. – Теперь он сэр Квинтин, Хэмпширский феодарий. Обладает известной властью.
– Да, так говорят. Его семейство, Приддисы-старшие, были простыми йоменами, однако имели честолюбивые намерения в отношении своего сына и потому послали юного Квинтина учиться юриспруденции. – Викарий осушил свою кружку. – Честолюбие, сэр, на мой взгляд, сродни проклятию… оно делает людей жестокими и холодными. Нужно оставаться в том положении, в котором Бог поставил тебя. – Он вздохнул. – Хотя, быть может, вы не согласитесь со мной.
– Не буду спорить: честолюбие делает людей жесткими.
– Приддис стремился во всем ладить с благородной публикой. Такой деловой суетливый маленький человечек. Начиная со дня пожара, он то и дело наведывался сюда, требуя встречи с Эллен, чтобы получить ее показания. Но, как я уже говорил, она не хотела никого видеть. Мастеру Квинтину пришлось несколько раз открывать дознание по поводу смерти мастера Феттиплейса и Питера. И мне кажется, он был весьма раздосадован тем, что простая девчонка не считается с его властью. Сам он не имел ни малейшего желания учитывать состояние ее рассудка.
– Что же… он был обязан установить, что именно здесь произошло.
– Этот мошенник в итоге все равно получил свои показания. И я расскажу как именно. – Секфорд еще раз основательно пригубил пива. В отличие от Уилфа, он не обнаруживал никакой подозрительности в разговоре со мной. Мне даже как-то вдруг показалось, что он не от мира сего.
– Через несколько недель, как я уже сказал, Эллен стало лучше, однако она, как и прежде, ничего не рассказывала о том, что произошло, и не выходила из дома, даже в соседнюю дверь – в церковь. Она стала придумывать предлоги, чтобы сидеть дома, и сделалась очень изобретательной. И это Эллен-то Феттиплейс, прежде такая искренняя и открытая! Это меня опечалило. Думаю, что в итоге она согласилась повидаться с Приддисом только ради того, чтобы он оставил ее в покое. Теперь она хотела только одного: оставаться в моем доме вместе со мной и Джейн Райт и никогда не выходить на улицу.
– Вы присутствовали при их разговоре?
Священник покачал головой:
– Приддис настоял на том, чтобы говорить с ней в присутствии одной мамаши Райт. Они вошли в мою кухню и появились из нее через час, причем Квинтин был явно доволен собой. На следующий день он прислал Эллен беловой текст ее показаний, и она подписала его. Там говорилось, что в тот вечер они с отцом отправились на прогулку к плавильне, так как ему нужно было проверить поставки угля, и обнаружили там пьяного Питера, который упал в костер, разведенный им, чтобы согреться. Одежда Питера загорелась, и огонь каким-то образом перескочил на Вильяма Феттиплейса. Приддис позволил провести дознание без присутствия на нем Эллен в связи с прискорбным состоянием ее ума. И в итоге вынес вердикт о случайной смерти. – Секфорд гневно стукнул кулаком о подлокотник кресла. – Дело закрыто, перевязано красной ленточкой и убрано с глаз долой.