Камуфлет
Шрифт:
От безделья и распалявшегося солнцепека Воскобойников разомлел, но держать пост оставалось еще часов шесть. Население столицы спешило по своим делам, садилось в империал, прогуливалось и чинить правонарушения, как назло, не изволило. Городовой откровенно заскучал. И перевязь с шашкой поправил, и кобуру с наганом пристроил по ремню, и мундир огладил, и даже белые перчатки поднатянул.
Тут его окликнули.
На рельсах стоял неприметный господин, что-то рассматривая в кустах.
– Городовой, ко мне! – сказал он тоном, не терпящим возражений. И хоть одет был в штатское, Воскобойников нутром почуял: незнакомец может отдавать приказы.
Придерживая
– Это что? – спросил господин, раздвигая ветки тростью.
Воскобойников нагнулся. В траве виднелся какой-то длинный предмет, завернутый в грязную тряпицу. От него шел слабый, но тревожный запашок. Вот тебе на, не было заботы, так накликал. Теперь набегаешься. Городовой зачем-то встал по стойке «смирно».
– С какого часу на посту? – строго спросил прохожий.
– С восьми утра, по распорядку, – отрапортовал Воскобойников и на всякий случай отдал честь.
– Кто оставил это?
– Не могу знать, вверенный порядок не нарушался.
– Городовой, с каких пор части человеческого тела, разбросанные в центре столицы, считаются порядком?
8 августа, четверть двенадцатого, +21 °C.
Электролечебница Звягинцева на Мойке у Конюшенного моста
Порядок царил идеальный. Каждая скляночка в стеклянных шкафах имела новенький ярлык, подписанный правильным почерком, и размещалась там, где полагалось по фармацевтической науке. Со стен взирали светила медицины, все сплошь с бородками и таким особым выражением в глазах, которое встречается исключительно у докторов: «Ну-с, голубчик, я про тебя все знаю, уж сколько таких, как ты, отправил на тот свет!»
Отдаленное сходство с камерой пыток добавляли странные аппараты, в изобилии наполнявшие кабинет: огромные рефлекторы с лампочками, покрашенными в голубой цвет, динамо-машины с хищно тянущимися проводами и какие-то приборы с магнитными катушками и щупами, похожие на механических пауков. Стоял и вовсе странный агрегат в виде чугунной ванны, обильно утыканной проводами. Один только вид этой армии должен безвозвратно излечивать нервные и особенно психические болезни. В остальном же клиника производила скорее приятное впечатление. Большие окна пропускали много солнца, а светлые обои рассеивали мрачные мысли о результатах врачебной практики.
Аристарх Петрович просил гостей устраиваться, предложил чаю или кофе и вообще выказал бурю гостеприимства.
И тут из-за двери донесся протяжный и мучительный вопль. Где-то в глубинах клиники истязали человеческое существо. Судя по голосу – мужчину средних лет.
Доктор Звягинцев и бровью не повел, заявив с гордостью:
– Путь к выздоровлению не бывает легким, господа!
Родион Георгиевич хоть и торопился, но по долгу службы вынужден был спросить, что происходит.
– Занимаемся лечением. Случай тяжелый, но верю в успех, – с гордостью заявил доктор.
Ужасный вопль повторился.
Джуранский покосился на начальника. Тот выражал полное спокойствие и лишь попросил:
– Позвольте и нам с ротмистром причаститься передовой науки.
Звягинцев торжественно распахнул дверь. Они прошли узкий темный коридорчик и оказались в помещении, лишенном естественного света. Спиной к ним стоял господин в белом халате, как видно, ассистент. У него под руками находился ламповый проектор и электрический рубильник. Луч демонстрировал на противоположной стене картинки уж очень фривольного толка. Любовные сценки сменялись
Крик исторгнул мужчина, скрытый темнотой. Когда глаза привыкли, удалось разглядеть стул с высокой спинкой, ремни, стягивающие члены больного, и кожаный колпак, охвативший его голову. К стулу тянулась стая электрических проводов.
Аристарх Петрович знаками показал, что не следует мешать лечению.
Светлый кабинет скрасил гнетущее впечатление.
– Доктор, что это было? – только и смог выговорить глубоко впечатленный Родион Георгиевич.
– Эффективный способ лечения, – с гордостью сообщил Звягинцев. – Онанизм и мужеложство являются всего лишь нервными расстройствами, то есть обычными болезнями, как малярия или желтуха. Это великолепно доказано в статье профессора Бехтерева, а также описано в трудах Тарновского, Моля и Крафта-Эбинга. Следовательно, лечить их надо при помощи рефлекторных методик. Больному показываются картинки извращенной любви, при этом дается небольшой разряд тока в… скажем, разные части тела. Когда же он видит сцены сношения с женщинами, то испытывает приятные ощущения, так как тело его восстанавливается после легкого шока. Затем все повторяется сначала. Через неделю-две сеансов больные перестают смотреть на мужчин с вожделением, а через месяц у них возрождается склонность к женскому полу, и они счастливо женятся. У нас прекрасный процент успешных исцелений.
Вопль несчастного долетел сквозь стены. Когда жизнь ставит перед выбором – электрический стул или женитьба, поневоле выберешь меньшую пытку.
– Как же они соглафаются на такое… гхм… лечение? – осторожно спросил Ванзаров.
– Исключительно добровольно.
– А тот юнофа тоже профел подобную процедуру?
Звягинцев огорченно вздохнул:
– К сожалению, нет. Мне предоставили лишь один сеанс, пришлось применять новое, но сильное средство.
– Что же использовали?
– Ток… несколько большего напряжения. Суть методики в том, что по китайскому атласу я определяю точки, блокирующие противоестественное вожделение. А потом попросту прожигаю их. Жаль, неизвестен результат, спутник юноши обещал привезти его еще раз, но так и не появился.
– Так он приходил не один?
Аристарх Петрович сморщил лоб, помассировал подбородок и признался, что не может вспомнить сопровождавшего. Хоть и было это с месяц назад. Пациента запомнил, а вот другого…
«Живая картина» опять явилась на свет, но теперь лицо князя было представлено для опознания. Доктор взглянул и твердо заявил, что этого господина не видел.
– Не остались ли записи о том визите? – без всякой надежды спросил Ванзаров.
– Безусловно, – даже не удивился Звягинцев.
Из картотечного шкафчика был извлечен ящичек, а из него – форменная карточка. История болезни сообщала, что пациента зовут Петр Николаевич Морозов, из дворян, 1885 года рождения, православный, русский. Образование несколько непривычное: Александровский лицей, а затем, для чего-то, коммерческая школа. Род занятий указывался оригинальный – «праздный». Адрес проживания и вовсе удивительный: особняк князя Одоленского. Что касается жалоб, то пациент страдал «пассивным мужеложством орального типа в начальной стадии». Также было описано, какое средство применялось: «краткое воздействие переменного тока 300 Вт в точки тормозящей функции». Иных сведений картонка не содержала.