Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе
Шрифт:
Бесо отлично понял поручение Квачи и за неделю справился с ним: уже через неделю квартиру Квачи осаждало море народу. Все это "море" нуждалось в старце.
Квачи поступил толково и разумно: перекрыл воду, орошающую огород Гришки, и отвел ее в свой сад.
Клиенты поняли, что дорога к старцу проходит через квартиру князя Квачантирадзе, поэтому сперва являлись к нему, оставляли там большую часть жертвенных, требных и благотворительных подношений и уже от его сиятельства, получив письмо Бесо Шикия, отправлялись за благословением на квартиру
Охрану святого дружки Квачи вели поочередно, соперничая в этом с правительственными агентами.
Отныне мнительный и напуганный старец спал спокойно и искал повод отблагодарить заботливого сподвижника, каковой тот представил не далее, как через две недели.
Сказ о том, как Квачи "провернул" новые большие дела
Слух о дружбе Распутина с Квачантирадзе в несколько дней разнесся по городу. Раньше других об этом узнали власти и деловые люди. Бельэтаж на Васильевском со двора все также был осажден; избранные же и благородные поднимались по мраморной лестнице и дожидались очереди на позолоченных стульях.
Первым на квартире Квачи появился банкир Ганус. Сначала пошептался с Бесо, затем вошел в кабинет Квачи.
— Я человек дела и время ценю дорого. Знаю, что и вы не бездельник, поэтому буду краток. У меня с десяток крупных дел. Вы можете помочь успешно закончить их... Разумеется, такая помощь будет оценена по достоинству.
Приступили и часа два говорили: обсуждали, взвешивали и примерялись. Затем подписали соглашение, пожали друг другу руки, улыбнулись и пожелали успеха.
За Ганусом Бесо завел в кабинет второго делового человека — некоего Гинца, найденного им самим старого еврея.
Этот вышел от Квачи через три часа.
Через несколько дней, улучив минуту, Квачи завел с Гришкой разговор о туркестанских каналах.
— Сколько мне? — прямо, в лоб, влепил Гришка. — Три тыщи будит?
Квачи радостно удивился таким скромным аппетитам.
Гришка схватил телефон, вызвал одного министра, потом другого и обоим наказал:
— Мама и папа очень жилают ефто святое дело, Аполончик будит у тебя, все скажет, а ты сделай, как он прикажет. Да! Это хочу я! Да!.. Чаго? На Капказ? Чичас об эфтом деле телиграм напишу папеньке и маменьке...
Сел и опять полчаса кряхтел, обливался потом.
Телеграмма первая:
"Ливадия, Царям.
Папа мой миленький и мама. Кого послать на Капказ, покою вам нетути. А вот дорогой еписком Тобольский Алексий хоть куда Ему и место на Капказ. Пошлите его. Это я очинь жилаю. Он мине ласкает. Понимает подвиг. Честь ему нужно оказать. Верный везде верный. И на Капказе он будит нашим другом. Да, я! Григорий! Да!"
Телеграмма вторая:
"Миленька! Бесы напали на отца Ивана, Икону на него. А вы не слушайте. Хоша она и базарская, а все ровно святая Как принять и еще боле. А Восторгову награду на Капказ и Сибирь".
Обе телеграммы вручил Квачи
— Вишь, как капкасских ласкаю. Только Воронцов пакостник все люционерам, жидам да армяшкам тянит. Да, добирусь до него. А ты тилиграм не показывай никому, да ни болтай зря, а то мотри у мине.
Гришка погрозил Квачи пальцем. Тот еще раз поклялся в верности, похвалил Восторгова и Алексия, превознес обоих до небес и отправился к Сухомлинову и Кривошеину.
Елену Гришка не отпустил, сказал, что ее надо полечить.
На следующее утро Квачи первым делом заявился к Ганусу.
— У меня все готово. Вот письмо. Ваши условия?
Поторговались. Уговорились. Составили и подписали договор.
Квачи тут же взялся за телефон.
— Алло? Кто говорит?.. Его превосходительство? С вами говорит князь Квачантирадзе... Что вы сказали?.. Не знаете такого? Как же не знаете, если с вами вчера говорил обо мне по телефону наш святой отец! Вспомнили? У меня к вам письмо от святого отца... Да, да... Хорошо, сейчас же буду...
Через полчаса Квачи стоял в кабинете министра финансов возле карты империи и увлеченно говорил:
— Древняя империя Тамерлана, нынешний Туркестан, некогда процветала и кормила стомиллионный народ. Взгляните на эту бескрайнюю пустыню. В ней уместятся пять Франций. Ее надо оросить, возделать, вспахать, превратить в цветущий сад и заселить нашими людьми. Что только здесь не растет! Превратим эти земли в цветущий край, освоим, обрусим и просветим. С их помощью за два-три года выправится наш торговый баланс. А что они принесут лет через десять — двадцать, это сейчас даже невозможно подсчитать!.. Но прежде всего пустыню надо оросить. Для этого необходимо четыреста миллионов. У казны таких денег нету. А у нас есть, и мы хоть завтра готовы приступить к работе. Да, все уже готово, и доклад, и план, и проект договора...
Долго говорил Квачи и своим красноречием, подкрепленным Гришкиными каракулями, вроде бы убедил неглупого министра.
Выслушав Квачи, министр сказал:
— Мне ваше предложение по душе. Сегодня же изучу материалы и на послезавтра назначу заседание. В этом деле могут иметь влияние министр земледелия, а также военный министр. Если они не станут противиться...
— Не беспокойтесь, не станут! — прервал Квачи, уже держащий в руках все концы этого дела.
— И если будет на то воля государя... — осторожно добавил министр.
— Будет. Непременно будет! — бодро заверил Квачи.
— В таком случае вопрос можно считать почти решенным. Всего наилучшего! Кланяйтесь нашему святому отцу, приложитесь за меня к руке и передайте, что его желание для нас закон.
— Сегодня же повидаю его и все передам. Да... — вскользь заметил Квачи. — Вчера мы были в одном доме с нашим духовным отцом. Там оказался Витте. Он очень ластился к святому, но... можете не беспокоиться — я и Анастасия Прозорова приняли необходимые меры и укрепили ваши позиции.