Канареечное счастье
Шрифт:
Между тем приехал я в один городок на самой границе. Вышел потихоньку со станции и не знаю, куда идти. Тут вдруг подходит ко мне седенький человек, и лицо у него худое, все сморщенное, в кулак.
— Простите, — говорит. — Кажется, мы с вами к одним берегам направляемся. По виду вы русский.
Действительно, в изорванных я был штанишках, и нетрудно было меня вовсе признать.
— Вы не ошиблись, — говорю. — А только разве поблизости находится море?
— Нет, — говорит. — Это я так фигурально сказал. Насчет
Полюбопытствовал я, понятно, какая страна по соседству. И уж тут он мне рассказал поразительные известия.
— Чехия, — говорит, — эта страна называется. И надо ехать обязательно в Прагу. Всем, например, даются деньги, кто только желает. Если ты, скажем, казак, то получай немедленно деньги. А если калмык — и то не беда. Лишь бы из Русского государства. И все обучаются в школах. Сидят себе преспокойно и книжки читают.
— Да ведь это же рай! — говорю.
И даже от радости прослезился. А старичок продолжает:
— Сын у меня в Праге профессором. От него я письмо получил недавно. «Приезжайте, — пишет, — папаша. Будете здесь учиться. Деньги вам будут платить, и сможете, кроме того, поправить свое физическое здоровье».
Рот я раскрыл, слушая подобные речи. И загорелось во мне:
— Перейдем сейчас же границу.
— Нет, — говорит, — нельзя. Надо тьму подождать.
И как дождались мы тьмы, двинулись потихоньку к границе. Оглядываемся по сторонам, того и гляди на стражу наткнешься. И уж конечно Бог нас хранил в дороге. Прошли мы преспокойно по кукурузному полю и вышли в лощинку. Вижу, огоньки впереди мигают — не то деревня, не то город на горизонте земли. А старичок говорит:
— Заграничный это город. По карте я утречком рассмотрел. — И сейчас же руку протягивает. — Разрешите поздравить с благополучным приходом.
Пожал я, понятно, протянутую руку.
— Спасибо, — говорю. — И вам того же желаю. — И потом спрашиваю: — Скажите, коллега, есть ли в Праге научная аудитория? Статистику мне желательно изучить.
А он удивился:
— Что вы, коллега? Машины надо изучать в настоящее время. Сеялку, например, или веялку изучайте и вообще технологический институт.
Понятно, я на это не согласился.
— Нет, — говорю. — Меня только гуманная жизнь интересует. Сколько, например, голов рогатого скота в любой стране, и где рождается больше детей обоего пола.
— В таком случае, — говорит, — коллега, поступайте на медицинское отделение факультета.
И до утра мы все говорили с ним, сидя под копной сена.
А как поднялось солнце, и мы вместе с ним поднялись. Пошли в направлении города. С опаской я вступал в незнакомые улицы. Коллега же, между прочим, смеется:
— Не бойтесь. Это вам не Румыния.
Действительно, никто нас не трогает и вообще, замечаю, народ спокойный. И пошла моя жизнь с того дня как по маслу. Расстались мы с коллегой в городе Берегзасе,
…Деревца на бульварах подстрижены. И фонари горят. И проходит публика в заграничных ботинках… Совершенно как представлял себе в грезах.
И вижу, можно легко обознаться. Посмотришь, например: стоит у ворот господин в белоснежном халате. Совершенно по виду хирургический доктор. Манеры у него, и смотрит важно. А между прочим, обыкновенный мясник. Здесь же и лавочка его мясная находится, и порядок в ней не хуже, чем в лазарете. Каждый продукт на окне выставлен и ценой обозначен. Если хотите, например, голову приобресть баранью — вот вам цена: заплатите двенадцать крон…
Шел я это по городу и умилялся. «Наконец, — думаю, — Кукуреков, очутился ты в центре. Теперь только учись преспокойно и запасайся знаниями для будущей жизни».
Нашел я моментально квартирку в одной из тихих улиц города и уже тогда окончательно рассмотрелся. В ресторанах русских побывал и заглянул в комитет для скорой помощи русским студентам. Всю увидал здесь колонию и вообще познакомился с условиями колониальной жизни. А между тем вышли у меня денежные знаки, и задумался я над этим вопросом. «Как, — думаю, — выпутаться из расходов?»
И как встретился в ресторане с одним беженцем, то расспросил его обо всем подробно. Из духовного сана был этот беженец — псаломщиком в России служил. Симпатичный такой оказался юноша. Всплеснул даже руками.
— Как возможно здесь голодать? Вы, — говорит, — не смотрите, что я худой. Кушаю я раз восемь на день. Например, как проснусь, сейчас же бегу в Красный Крест пить какао. Всем русским бесплатно дают. А оттуда в дамский кружок на обед. И из дамского кружка поспешно в Земгор — то же самое бесплатно кормят и то же самое час ходу. И только пообедаю, сейчас же на ужин спешу — потому совсем это в другом конце города. Пройдешься по свежему воздуху и, понятно, кушаешь за троих.
Позавидовал я.
— Как же, — говорю, — вы так устроились?
— А очень просто, — говорит. — Вся молодежь так устроилась. А которых приняли на иждивение комитета, те еще лучше существуют.
«Ну, — думаю, — здесь наконец изучу я науку».
И стал я, как все, устраивать судьбу своей личной жизни. Много мне в этом помог тот же самый бывший псаломщик. Дал он мне адреса.
— Идите, — говорит, — к бывшему русскому послу. Крон пятьдесят у него стрельнете. И Красный Крест выдает деньги. А у бывших моряков получите то же самое и, кроме того, у физических инвалидов. Лишь бы охота была побегать.