Канцтовары Цубаки
Шрифт:
«Стой, как белый пион, сиди, как алый пион, на ходу же — качайся, как лилия…» [59]
Каждому из этих критериев Карэн отвечала на все сто.
Разгар дня миновал, других клиентов вроде бы уже не предвиделось, и я решила закрыть магазинчик пораньше.
Прибрав на столе, я первым делом разложила перед собой все полсотни букв алфавита, намалеванных Карэн. И вызвала в памяти ее образ. Теперь моя задача — как можно удачнее совместить первое со вторым.
59
«Стой,
Буквы, написанные правильно, с соблюдением всех пропорций, — еще не значит «красивые буквы». Наперекор всем пропорциям буквы умеют быть теплыми или холодными, они способны улыбаться и сочувствовать, волноваться и успокаивать. Лично мне такие знаки нравятся больше всего.
Обаяние Карэн, конечно же, куда ценнее, чем чары стандартных красоток с телеэкрана. Ее истинная красота — в самом ее сердце. И потому мне захотелось писать за нее, но именно ее буквами — теми, на которые способна только она одна. Приблизительно так, как она сама написала бы, если б умела.
Инструментом на сей раз я выбрала не перо, а шариковую ручку. И вот почему. Будь тех открыток хотя бы две, я могла бы на одной потренироваться. Но второй такой открытки на свете и быть не могло, и пробовать не на чем. А тут еще и бумага вековой давности! Вообще-то, на европейской бумаге чернила из авторучек обычно не расплываются. Но кто знает, как поведет себя бумага, изготовленная сто лет назад? Растекутся буквы — и уже ничего не исправишь!
Чтобы не рисковать драгоценной бельгийской открыткой, я и решила писать шариковой ручкой. Но не обычным дешевым шариком с прерывистой линией, а старинным, любимым с детства металлическим красавцем Romeo No. 3.
Эту модель породила на свет в 1915 году фирма «Итоя». Оригинальный гибрид шариковой ручки со сменными капсулами. Того «Ромео», которым решила писать я, сжимала в пальцах еще моя прабабка.
Перехватив «Третьего Ромео» поудобнее, я попробовала набросать пару фраз из текста Карэн на страничке черновика.
Однако все оказалось сложнее, чем я думала. Такими, как я их представила, буквы не получались, хоть плачь.
Иногда задуманное слово выписывается сразу, одним движением руки. А иногда не получается вовсе, изведи на него хоть сто листов, хоть двести. Иными словами, процесс написания букв чем-то похож на женские циклы. Сколько ни стараешься прописать все чистенько и красиво, все равно хоть как-то да испачкаешься. И сколько ни бейся в конвульсиях, сколько себя ни ругай, не пишется — значит, не пишется. Вот какие страшные это чудовища — буквы…
И тут откуда-то из-за уха я вдруг слышу голос Наставницы:
— Буквы пишут не головой, а телом…
И правда, осеняет меня наконец. Я же действительно пытаюсь придумать их головой!
Солнце уже зашло. В стеклянные двери магазинчика заглядывает ночная мгла, и слабый контур моего лица, отражаясь в их черных стеклах, напоминает серп молодой луны.
Иероглифы «Канцтовары Цубаки», выведенные на этих стеклах
Итак, говорю я себе и концентрирую волю где-то в районе пупка.
Размещаю открытку прямо перед собой. Сплетаю пальцы вокруг «Ромео». И медленно закрываю глаза. Текст для написания уже выгравирован на изнанке моего мозга.
Я начинаю сближаться с образом Карэн-сан. Тихонько накрываю ее правую руку своей. И в такт своему дыханию наношу на открытку букву за буквой.
Позвольте от всего сердца поздравить Вас с днем рождения!
В честь Вашего славного юбилея просим принять от нас в подарок 60 алых роз!
Гармония, царящая в Вашем доме, всегда останется для нашей пары идеалом супружеского счастья.
Крепкого Вам здоровья!
Карэн
Я медленно открыла глаза. И заскользила ими по буквам настолько чужим, будто их писала не я, а кто-то другой, кого я и знать не знаю…
Да, выбрать «Третьего Ромео», похоже, было отличной идеей. Его тонкий глубокий нажим куда удачнее любого пера передавал ту ауру детской чистоты и самоконтроля, которой так трогательно веяло от Карэн. Убедившись, что работа закончена, я спрятала открытку в конверт.
Забрать открытку Карэн пришла уже после семи. В благородном темно-синем пальто и белом шарфе, которые были ей очень к лицу.
— В общем, я попробовала вот так… — сказала я не очень уверенно. И вручила ей конверт с заказом.
Едва взглянув на открытку, Карэн издала радостный вопль.
— Вот это да! — закричала она восторженно, как дитя. — Будто я сама написала… Вот спасибо!
Протянув через стол грациозную руку, она с благодарностью пожала мне ладонь. Видимо, к вечеру уже здорово похолодало, подумала я, поскольку ее пальцы были совсем ледяные.
— Да ничего особенного…
Я пыталась отмахнуться, но Карэн было уже не остановить.
— Невероятно! — прошептала она сквозь слезы. — Всю жизнь я мечтала писать именно такими буквами!
— Буду счастлива пригодиться… — ответила я. Почему-то слезы душили уже и меня.
Я не могла бы описать, что именно происходило со мной, когда я надписывала открытку. Помню лишь страстное желание слиться с Карэн и писать один в один с ее сердцем.
— Я сама необычайно вам благодарна! — призналась я, размазывая горячие слезы по щекам. — Всю жизнь до сих пор я страшно ошибалась, считая, что почерк — это портрет души человека. Что если человек пишет криво, значит, такая у него кривая душа… Оказалось, что это совсем не так. Это — мой предрассудок, за который мне перед вами очень неловко. Если бы не вы, я никогда бы этого не поняла. Простите меня, прошу вас!
— Вас?.. Да за что же?..
Лицо плачущей Карэн сморщилось, как печеное яблоко. Но даже так оставалось по-своему прекрасным. Как же она страдает из-за этих несчастных букв!
— Обязательно заходите еще. Буду рада помочь!
Она только всхлипнула на прощание.
Вот что имела в виду Наставница, когда рассказывала мне про Воина Тени, подумала я. Так оно и есть…
Как все-таки здорово, что эта контора осталась за мной.
Начался декабрь, жизнь окрасилась ожиданием Нового года. В этот месяц, как правило, на «Цубаки» обрушивается целый шквал заказов на каллиграфию для новогодних открыток.