Канцтовары Цубаки

Огава Ито

— Этак мы и здесь можем поужинать… — заметила я.

— Глупости! — одернул меня Барон. — Главное блюдо еще впереди. Ешь понемногу, не спеши! Что останется, всегда можно забрать с собой…

А ведь он прав, согласилась я. Большинство из нас почему-то уверено: чтобы насладиться вкусом блюда, нужно сразу доесть его до конца. Заглатываем побыстрее — и уже через пару секунд не помним, что именно съели. А вот если делать это медленно, с расстановкой, то и вкус смакуется дольше, и сытость приходит поздней…

Минут

через тридцать Барон скользнул взглядом по часам на руке. И расплатился по счету. Мы снова пересекли набережную и вернулись в «Цуруя».

В ожидании угрей, шкворчащих на жаровне перед глазами, мы выпили по пиву. Его нам подали сразу в бутылочках, с какими-то хлопьями, оседающими на дно. Тут же, на маленьких блюдечках, что-то темное и дымящееся.

— О! Печенка гриль! Под пиво — самое то! — протянул Барон и блаженно прищурился.

Он налил пива в мой бокал. Я, как положено, в ответ налила ему.

— Ты ведь не хозяйка дома. К чему такие манеры? — заметил он. Я промолчала. И он, вроде как спохватившись, добавил:

— Просто пиво лучше всего наливать себе самому… Когда пиво наливают малолетние зассанки, от него отдает мочой!

Я подумала, что ослышалась. Что за дурацкий юморок? Ну и тип! Вечно всем недоволен. То ворчит невпопад, то острит, как прыщавый подросток…

Сладковато-терпкая печень, сдобренная соевым соусом и мелко наструганным имбирем, действовала почти как наркотик: оторваться от такой закуски было невозможно.

И тут Барон произнес:

— Хорошо, что ты не похожа на свою бабку… Та вообще ни капли в рот не брала!

Я вздрогнула.

— Так вы знали мою Наставницу?

О чем-то подобном я, конечно, смутно подозревала. Но хотя бы теперь можно было выяснить напрямую.

— Знал ли — хороший вопрос… Будешь долго по свету шататься, с кем только судьба не сведет! Но если захочешь узнать, кто тебе подгузники менял, этот герой сидит прямо перед тобой, — ответил он и прикончил последнюю печенку в своей тарелке.

— Что? Правда?!

Ни о чем подобном от Наставницы я не слышала ни разу в жизни. Я вдруг страшно смутилась — так, словно увидела какую-то неизвестную себя со стороны. Но если Барон не врет, получается, я у него в долгу?

— Моя жена с твоей бабкой дружила. И как раз тогда же мне сына родила. Молока у моей было много, делила на вас двоих… Вот и вся история.

— Да что вы говорите?.. Очень вам благодарна…

— А ты была жутко вредная! Орала не переставая.

Щеки Барона раскраснелись — то ли от выпивки, то ли от чего-то еще. О себе в настолько раннем детстве я не знала практически ничего. И столь деликатная информация о себе самой прозвучала для меня как гром среди ясного неба.

Но в этот миг официантка принесла нам наших угрей.

— Простите за ожидание… Ваш «Рай в шалаше», прошу вас!

Рай в шалаше?

Наши

угри возлежали перед нами так, как заведено веками, — в прекрасных шкатулках со знаменитой лаковой росписью Камакуры. Под плотно закрытыми крышками. Не в силах более ждать, каждый сорвал крышку со своей порции, и нас тут же обдало горячим паром. А уже в следующий миг — букетом фантастических ароматов. Каждая клеточка моего тела ликовала оттого, что я снова, столько лет спустя, наконец-то отведаю жареных угрей.

Снаружи хрустят, внутри тают. Терпко-сладкий соус тарэ — ровно той густоты, какой нужно, — обтекает длинные белые ломтики жареной плоти. Из-под них проглядывает рис, утопающий в соусе так деликатно, что просто язык проглотишь. При этом жареная рыба проложена не только сверху, но и на самом дне…

— «Рай в шалаше»? — удивленно спросила я.

Уже поднеся ко рту палочки с рисом, Барон горделиво усмехнулся:

— Что? Впервые пробуешь?

Я кивнула.

— Вообще-то, у них в меню это называется «двойной рыбный слой»… Ну а я называю это «Рай в шалаше», вот они и привыкли. Иногда и такой роскошью побаловаться не грех! — торжественно объявил он. И, обнаружив у себя на лице приставшие рисинки, запихал их в рот одну за другой.

Перед моим внутренним взором замаячил образ Наставницы.

— Я помню, Наставница очень любила угрей, — сказала я.

Все знаменательные даты моего детства — и когда я пошла в первый класс, и когда праздновала свои трех-, пяти- и семилетие, и когда сдала экзамены в старшую школу, и так далее — были отмечены тем, что Наставница, которая обычно не ходила по ресторанам, приводила меня сюда, в «Цуруя».

Именно здесь, в зале с татами на втором этаже, мы заказали самое дешевое блюдо из угрей, когда моя Наставница посоветовала тетушке Сусико развестись.

Я вспомнила об этом, и на глаза навернулись слезы. Блюдо из угрей в тот странный вечер наложилось на сегодняшнее угощение так идеально, что на секунду мне показалось, будто сама Наставница сидит сейчас передо мной.

А в наш последний приход сюда мы с ней разругались. Я убежала домой, оставив ее одну. И в моей шкатулке с лаковой росписью осталась недоеденной чуть ли не половина угря.

«С тех пор ты больше не приходила сюда, не так ли?» — всем своим видом вопрошал мой сегодняшний угорь.

— Ты чего это? Так вкусно, что аж на слезы пробило?!

Из-за пазухи своего кимоно Барон достал носовой платок, протянул его мне.

— Простите… — всхлипнула я и, благодарно кивнув, взяла у него платок. Совсем простой, хлопковый, но идеально отглаженный.

— Давай-ка подотри сопли! Приведи себя в порядок и возвращайся к угрю!

Чего в тех словах было больше — грубости или скрытой заботы, я так и не поняла.

— А платком я все равно не пользовался. Так что дарю его глупышке Хатоко!