Канон Равновесия
Шрифт:
— Ты жесток, — Зиерра продолжала кротко улыбаться, склонив набок голову. Темнота ей не мешала. Хоть и человек, а видела она не хуже кошки. — Я понимаю, политика, выгодный союз с сильным миром… Мне будет жаль бедняжку кхаэлью, когда ты в угоду очередной политической игре обойдешься с ней так же.
Она ходила по лезвию ножа и знала это. Мы кружили по комнате, как два готовых броситься в драку зверя, воздух становился густым и с трудом затекал в легкие. Я мог вышибить из нее дух одним ударом когтей. В силе она тоже мне не ровня. Что происходит?
«Разэнтьер!
Я разбудил его, но он отозвался звенящей пружиной сразу же, будто и не спал. Знал, что просто так посреди ночи я с постели не подниму.
— Думай хорошенько, женщина, прежде чем говорить.
— Ну что ты. Я все понимаю, — фальшь, насквозь фальшь! Ненавижу. Она прошла к столу, шурша разрезанными до бедра юбками, и вскрыла стоявшую там бутылку черного в лунном свете вина столетней давности. Раньше ее там не было, я вино пью редко. — Выпей со мной на прощание за все, что было. И я уйду.
Тревога била в голове набатом. Сердце сжалось от мерзкого страха. Но Зиерра этого не увидит, как не видела моих чувств вообще никогда.
«Разэнтьер, где сейчас моя Тень?»
«Должна была недавно вернуться из рейда».
«Извести ее, пусть ждет приказа явиться».
«Сию секунду, Аль-хэйнэ».
Некромантка тем временем наполнила два бокала и приблизилась, с улыбкой протягивая один мне. Я не верил ни единому слову, ни единому жесту. Тишина там, где должна была ощущаться Илленн вдруг стала угрожающей.
— Выпей за все, что было между нами. За все эти годы, — она играла голосом, как заправская актриса. Печаль, сожаление, смирение, кроткая преданность — что только не прозвучало в двух коротких фразах! Да только я и сам могу так играть, искренность для бессмертного — роскошь, позволительная лишь в кругу самых близких.
— Сбавь пафос. Он тебе не идет.
От мерзости происходящего хотелось рычать и скалиться на волчий манер. Улыбнувшись, я пригубил вино. Конечно, ты совсем не пытаешься меня отравить, вот только пахнет оно почему-то не так, как полагается красному фалерскому столетней выдержки.
Она опустошила бокал до дна и ожидала того же от меня. Сама она наверняка ничего не почувствует, инквизиторские яды людям не опасны. Я улыбнулся шире, показывая все восемь клыков, кивнул и оправдал ее ожидание с видом триумфатора. Улыбайтесь противнику нагло и ехидно — его это взбесит. Пустая стекляшка плавно пролетела с моей ладони на стол, звякнула ножкой по лакированному дереву.
— Неплохо для инквизиторского яда, женщина. А теперь прощай.
Я в один шаг одолел разделявшее нас расстояние. Зиерра охнула и выронила бокал на ковер. Шарахнуться от меня ей помешало кресло. Моя лапа сжалась на тонкой шее. Стихии, как отвратительно…
— Ты выпьешь меня? — от непритворного страха ее трясло и по вискам катилась испарина, но голос остался невозмутимо ровным. — У тебя пятнадцать минут до того, как ты умрешь.
— Даже подыхая с голоду, не подумаю, — я сорвался на рык. — Где Илленн?
— Не успеешь.
Я
«Она в смертельной опасности, поспеши, если хочешь успеть!»
— Это тебе от меня на прощание, — пришлось отпустить ее шею, она задыхалась. Закашлялась, хватая ртом воздух и глядя на меня широко распахнутыми глазами. Даже не пискнула, когда ее ухо оказалось в моих когтях и пришлось поспевать за мной следом. — А теперь вон отсюда и беги, пока можешь. Если сумеешь убежать от Фицгерна, конечно.
«Ты переигрываешь, ма танэ! Спеши!»
Фицгерн Айвар, Кланмастер Несущих Мир, по сию пору возглавляет канцелярию Тайных дел. В его обязанности входит разведка и отлов врагов короны, и обязанности сии он исполняет отменно, прячась под маской записного шута и идиота. У Зиерры не было иного выхода, кроме как еще немного оттянуть бесславный конец, а дальше отправиться на эшафот.
— А с вас, — я толкнул скулящую женщину в руки замершим у двери в коридор гвардейцам, — я еще спрошу за то, что вы ее пропустили. В камеру ее!
Перед глазами, как назло, начинало двоиться, голова кружилась. Тело наказывало слабостью за опрометчиво выпитую отраву. Сумев добраться обратно до гостиной, я плюхнулся на диван, где еще недавно красовалась Зиерра, и кое-как дозвался Разэнтьера.
…Очнулся от его оплеухи. И когда успел скатиться в обморок?
— Это как понимать?! — мой риану выглядел испуганным, в темноте его глаза светились как два зеленоватых фонаря. — Ты что, в старческий маразм ударился, специально травиться?!
— Как покушение на двух особ августейшей крови, — прохрипел я. — Сейчас же вызови Альнейрис и помоги мне вывести яд. И пусть седлают зверей.
Он вздохнул, не стал спорить. Стянул с плеч в спешке наброшенный поверх крыльев кланмастерский китель и принялся расстегивать рубашку. Меня опять «повело», сознание угнездилось где-то над головой. Слегка со стороны я наблюдал, как Разэнтьер срывает с моего воротника дорогую золотую брошь с темно-кровавым камнем, как игла застежки в его руках со щелчком встает вертикально и превращается в подобие гвоздя, как он с каменным лицом всаживает этот гвоздь себе напротив сердца на всю длину, и самоцвет вспыхивает алым…
Меня как будто кто-то вывернул наизнанку, встряхнул, как пыльный коврик и со всего размаху вколотил обратно в тело. Жуткое украшение на груди Воладара пульсировало в ритме моего сердца, жизненная сила текла от него потоком, разжигая в крови жар и заставляя ее быстрее бежать по жилам. Камень Души, как всегда, сработал четко. Определенно, Разэнтьер — святой. Добровольно согласиться на такое на всю оставшуюся вечность…
Это считается его первейшей священной обязанностью — спасать мою жизнь всякий раз, когда она готова прерваться.