Канон Смерти
Шрифт:
Рей, который давным-давно покончил с едой и теперь просто внимательно слушал собеседника, эту странную оговорку заметил. Но удивления показывать не стал — не хотелось перебивать рассказ.
— Там их встретил куда менее развитый народ — жители той страны строили деревянные дома, поклонялись лесу, щнали только примитивные по меркам пришельцев и во всем слушались шаманов. Люди правителя, разумеется, шаманов посчитали манипуляторами и шарлатанами. Земли признали плодородными и годными для колонизации, стали не спеша переселяться, строиться. Даже пытались наладить дружбу с местными. Но они даже не подумали слушать шаманов,
— А потом? Началась война?
— Нет, до войны дело не дошло. Стычки были. Сначала на колонистов стали нападать звери, и их ничуть не пугало громко стреляющее оружие и машины. Правитель на это распорядился усилить меры безопасности и попытаться договориться по-хорошему с местными. Колонистам, естественно, прислали подкрепление. Но не помогли ни попытки задабривать и подкармливать зверье, ни совершение местных ритуалов по всем правилам, ни даже выплата виры — духи невзлюбили чужаков и несмотря на то, что вира была принята, постепенно свели с ума и прикончили непрошенных гостей.
— А что правитель? Ему же, наверное, все это не понравилось?
— Не понравилось, — склонил голову кхаэль. — И он даже попытался разобраться в случившемся, послал дознавателей. Но выводы были сделаны неверные: сочли, что колонисты были отравлены каким-то дурманом, потому им и мерещилось разное. А отравили бедолаг все те же несчастные шаманы.
— Правитель послал карательную экспедицию7 — спросил Рей. Насколько он мог судить по многочисленным историческим хроникам из библиотеки Тоурена, большинство монархов поступило бы именно так. Пришли бы к аборигенам с оружием, мстя за «погибших братьев и сестер», и вырезали бы их. Или завоевали.
— Нет, экспедиции тоже не случилось, — покачал головой Кот. Потому что вынужден был вмешаться я — успокоить разозленных духов, а заодно внятно и понятно объяснить юнцу на троне в приватной беседе, насколько, где и почему он был неправ.
Кхайнэ исподволь, не подавая виду, наблюдал за мальчишкой, дожидался, пока до него дойдет все услышанное и сложится в голове. Радовало, что он быстро успокоился и увлекся разговором, что слушает внимательно и подмечает мелочи. Скоро его потянет в сон, дадут себя знать сытость и усталость от обилия впечатлений. Очень может быть, что придется отложить беседу до завтра, но пока еще дарри готов слушать и спрашивать.
Настороженно-цепкий, ищущий взгляд, глаза горят на худом бледном лице и кажутся огромными, хоть уже и не такими ввалившимися, мысль мечется в поисках ответов на неожиданно всплывающие вопросы. На время дарри забыл о своих страхах и теперь пытается понять, куда и под чью опеку попал, что его при этом ждет и какую цену с него спросят за помощь. Тонкие пальцы с тусклыми, слоящимися от недоедания черными когтями сжимали подлокотники кресла. Он сидел, чуть наклонившись вперед и при этом держа спину прямо, словно ему вбили кол вместо позвоночника. Неприбранные волосы, такие же тусклые и нездоровые, падали на лицо, плечи и спину, придавая дарри дикарский вид.
Умный мальчик. Но чтобы заслужить его доверие, придется ох как много поработать. В первую голову
Не считая этого, его нужно одеть, начать учить заново множеству самых разных вещей, от основ магии, физики, алхимии и математики до верховой езды, хотя бы самого простого шитья и кулинарии. И это все — не считая обязательного обучения боевым навыкам. На все это придется искать наставников — лишь малую часть из этого списка Кот мог объяснить и показать сам.
И уж точно необходимо привести в порядок Рееву голову, в которой неизвестно какие тараканы поселились!
— Почему одни верят, а другие нет? — спросил тем временем Рей. — Ведь если их так настойчиво предупреждали, то, наверное, стоило прислушаться, разве нет? Почему охотно верят в заведомо ложное?
— Потому что вылезать из привычной картины мира очень неудобно, а иногда даже больно. Старые убеждения обычно сидят в разумных крепко, особенно, если они впитаны с детства. Все новое и непонятное цепляется за них, часто режет по больному, по обидам и старым ранам, по предрассудкам. Никто добровольно не хочет покидать удобную скорлупу — проще жить, не беря на себя ответственности за прошлые ошибки и невежество. То, что не вписывается — отметается, как неудобное, вызывает злость, раздражение, неприятие или страх. Как у зверя, в чью нору вдруг сунулся охотник. Как у травоядных, которые или убегают от всего, что их пугает, или без разбора кидаются на все подозрительное, ведомые тем же страхом.
Взгляд Рея стал задумчивым.
— Но тогда получается, что одни всегда будут иметь право безнаказанно жрать других, потому что они сильнее, умнее, знают больше. Разве это справедливо?
— Те, кто сидит в норе сами виноваты, что их жрут и обижают — им лень вылезти и начать хоть что-то делать. Справедливость может себе позволить только тот, кто по-настоящему силен, слабые обычно бьют так, как умеют — лежачего или в спину. По-другому у них не получается. А действительно светлые и добрые, к сожалению, гибнут или медленно угасают, если не отращивают клыки и когти.
— Почему так?
Дарри вцепился в кхаэля взглядом. Требовательным, ищущим ответа, прежде всего, на собственную боль и незавидную участь. И это тоже было нормально — о ком еще думать, как не о себе?
— На этот вопрос ответа нет, — Кхайнэ вздохнул. — Мы можем лишь избегать собственной глупости и не повторять ошибок, но не учить других жить.
— А в чем ошибся я?.. — голос дарри прозвучал как-то тихо и безнадежно.
— Ты — ни в чем. Тебе просто не повезло родиться не в том месте и не в то время.
В нем снова закипала злость и обида. То ли на себя, то ли на непутевых родителей и жизнь, то ли на все вместе. И надо подойти, как-то успокоить, может быть обнять. Но — нельзя. Любой неверный жест еще больше оттолкнет, обозлит его, и те малые крохи симпатии, что есть сейчас, растворятся, будто их и не было. Нужно подобрать слова. Те единственные точные слова, которые дойдут до разума и сердца.
— Кто ты? — Рей почти выдохнул до сих пор мучивший его вопрос. — И зачем я тебе нужен? Зачем я тебе сдался?