Капитали$т. Часть 5. 1991
Шрифт:
— Ну, дело твое, — согласился он. — Клевета, значит клевета. Все, иди. Будет информация — я тебя уведомлю. Жди!
Домой этим вечером я возвращался пешком. А граждане начальники все же народ пугливый, думал я. Опасаются, страхуются, торгуются, согласовывают… В такое время, когда каждый день на счету! И как раз по этой самой причине у них ничего путного не получалось ни в бизнесе, ни в политике… у граждан наших начальников. Дела нужно делать просто и быстро. Брать и делать. Как некоторые прямо сейчас. Тот же Стерлигов — торгует местами на бирже, которые черт его знает почему — покупают за баснословные деньги. Братья Черные уже гонят на запад составы руды и глинозема.
Химкомбинат… Его будущую историю я неплохо знал. Она типична. Через год начнутся проблемы с выплатой зарплат и прочими социальными обязательствами. А через два комбинат встанет и будет стоять вплоть до признания банкротом и последующей ликвидациии. «Крепкие хозяйственники» — руководство комбината во главе с дорогим товарищей Колобовым, украдут, распилят и продадут все, что можно, навешают на предприятие кредитов, а пустые производственные помещения сдадут под склады. Кого-то из менеджмента убьют ближе к середине девяностых, кто-то сбежит за границу… Ничего необычного.
Я, конечно, планирую рейдерский захват. Хотя в девяносто первом году такого термина еще не знали… Рейдерство. Пиратство. Совершенно незаконная история, преступная, раз уж на то пошло. Но у меня есть сильное смягчающее обстоятельство. Я не собираюсь распиливать комбинат на металлолом и зарабатывать на разорении. Я собираюсь зарабатывать на развитии… Но есть руководство комбината во главе с тем же Колобовым. Они будут очень возражать. Есть тот же Давид Абхаз, который будет возражать еще больше. И с ними нужно будет как-то решать. А значит, опять насилие. Возможно — кровь.
Да какого хрена, со злостью сказал я себе. Через два года несколько тысяч простых работяг, которые сегодня на этом комбинате с горем пополам зарабатывают кусок хлеба, этого куска лишатся. Сколько-то из них сопьется или просто пропадет… А я здесь моральные дилеммы решаю — насилие, не насилие…
Через два дня мы уже были в курсе, как выглядит большинство «схем», которые руководство применяло на комбинате для того, чтобы делать деньги. Пара ящиков водки и небольшая сумма наличными очень способствует раскрытию коммерческих секретов. Как и ожидалось, бизнес был поставлен на широкую ногу. Лакокрасочная продукция и бытовая химия в госторговлю практически не попадала, но зато массово отгружалась приближенным к руководству фирмам. Та же самая история была и с удобрениями. Руководство завода активно меняло удобрения на сельхозпродукцию, которую, в свою очередь, реализовывало по рыночным ценам и даже экспортировало — за твердую валюту. Что интересно, ни у госплана, ни у многочисленных инстанций никаких вопросов к комбинату не возникало.
Корреспондент, работавший на Бориса Борисовича в городской газете, поговорил с несколькими рабочими и инженерами с химкомбината. Те, конечно же, рассказали о наболевшем — зарплата маленькая, перспективы смутные, начальство ворует. Некоторые, поверившие в силу гласности, поведали о хищениях и злоупотреблениях. Материал был собран порядочный.
Матвея я нашел на нашей «водочной базе». Он еще больше похудел и как-то осунулся, постарел. Но глаза у него горели огнем азартного игрока — дела шли хорошо. Матвей расширял свою структуру, набирал новых
— Леха? — удивился он, увидев меня. — Какими судьбами?
— Ну ты даешь! Вообще-то я три часа тому назад звонил, говорил, что подъеду!
— Да? — Матвей задумчиво посмотрел на меня. — А ведь точно! Звонил. Задолбался я совсем, и пацаны тоже задолбались! С ног валятся. Работают, как стахановцы!
— Как доблестная милиция? — поинтересовался я. — Не беспокоит?
Матвей сделал надменное лицо.
— Все пять райотделов у нас кормятся! — заявил он. — А участковых я и не считаю! Все ништяк, Леха!
— Это хорошо! — одобрил я. — А, кстати, пока не забыл. У нас как раз пять тачек появилось, новых. «Пятерки». Пришли своих к нам на фирму, пусть заберут. Раздашь начальникам райотделов.
Матвей скривился недовольно.
— Не слишком жирно им будет?
— Нормально! — махнул рукой я. — И начальнику ОМОНа тоже чего-то нужно подарить. Чтобы не завидовал!
— А как же наши высокие покровители? — насторожился Матвей. — Че, уже не решают вопросы?
— Все сложно, — ответил я. — В любом случае, все яйца в одной корзине держать нельзя. Сегодня наши покровители в высоких кабинетах, а завтра на заслуженном отдыхе. А нам еще работать и работать. Кстати, а что у нас на криминальном фронте? Какие новости?
— Матвей пожал плечами.
— Вроде никаких. Зима, как известно, покойник. Кузнец свалил из города. Остальных особо не видно, сидят тихо, никуда не лезут. Своими делами занимаются!
— Рэкет? — спросил я.
Матвей тяжело вздохнул и ничего не ответил.
— Чего молчишь? Опять, что ли, твои спортсмены в эту кашу полезли? Вам заняться нечем больше?
— Нихрена ты, Леха, не понимаешь в нашей уличной жизни, — грустно сказал Матвей. — Который раз убеждаюсь. У коммерсантов такой же бардак, как и везде. У одного бухгалтер деньги со счета снял и растворился в неизвестном направлении. У другого экспедитор стырил товар. Третий вместо партии кожаных курток купил кучу тряпья. У четвертого бабки заняли и не отдают. И куда им деваться? В суд или к ментам? Так это минимум на месяцы расследование, и то не факт, что проблема решится. Вот и идут к нам. Без силовой поддержки развалится все. И мы ее оказываем. Сами ни у кого ничего не забираем.
— Ладно, — сказал я примирительно. — Тут как раз тема по вашей рэкетирской деятельности.
Я протянул Матвею вдвое сложенный листок с названиями фирм химкомбинатовского руководства.
— Нужно на них наехать жестко. Лучше всего — найти какой-нибудь повод. А если нет, то можно и без повода.
Матвей пробежался взглядом по листку.
— Фирма «Восток»… знаю такую. Леха, там же Давид Абхаз фактически руководит. Вы же с ним добазарились, вроде?
— Так это было вчера, — сказал я устало. — А сегодня ситуация изменилась. Так что, сделаешь?
Матвей развел руками.
— Если надо, то мы всегда… Сделаем, без вопросов. Если Абхаз приедет за них качать, то как с ним разговаривать?
— Разговаривать жестко, — сказал я. — Стоять на своем. Только сам туда не лезь, пошли кого-нибудь… кто в ближний круг не входит. Мало ли.
Матвей помолчал немного. А потом спросил:
— Вот даже как?
— Вот так, — ответил я.
— Ладно, — сказал он. — Бизнес есть бизнес.
Этим же вечером я увиделся с прокурором. Встретились в парке, возле ржавеющего бюста Ленина. Прокурор был, кажется, слегка выпивши. Задумчив и настроен на философский лад.