Капитали$т. Часть 5. 1991
Шрифт:
— Вполне себе правдоподобная версия, — похвалил я. — И почерк похожий.
— Шумно, — сказал прокурор мрачно, кажется, он совладал с собой. — Было очень шумно, а шум никто не любит. Шум это всегда… начальство высокое звонит, ругается. Опять же, пятно на репутации органов, дело чести, под личным контролем и так далее… Другое дело, когда был человек и пропал. Без шума и пыли, понимаешь? А не так, чтобы… боевые действия!
— Уверен, что наши славные органы во всем разберутся, — оптимистично сказал я. — Виновные понесут заслуженное наказание, а закон и правопорядок воцарятся повсеместно.
— Ага, — сказал
«Что договаривались» — это пятьдесят тысяч долларов. Цена свержения руководства химкомбината. «Ниссан» для прокурора, пятьдесят тысяч «зелени» для его начальства. И еще три трупа. Договор, впрочем, был об одном…
— Все понял, — кивнул я.
Прокурор мрачно кивнул и ушел. Не прощаясь.
А город продолжал жить, как и страна — какой-то странной жизнью, по инерции, на распутье — никому было не понятно, куда все вырулит, понятно было одно — так, как есть — осточертело всем и продолжаться не может. С продуктами стало как-то совсем скверно, их было мало даже по «хозрасчетным» ценам, не говоря уже о государственных. Простой работяга или служащий, оббегав полгорода, мог, например, отоварить талоны на рис. И мыло. И даже, если очень повезет — на сахар, а то и на водку! Кстати, пить стали сильно больше. Если раньше ту же водку в обычных семьях время от времени — к праздникам или семейным торжествам, то сейчас брали каждый месяц, на каждого члена семьи — потому что не пропадать же талонам! Так, в доме простого советского человека стало регулярно появляться по нескольку бутылок, и далеко не каждый советский человек мог просто так жить, зная, что водка в прямом доступе…
А продуктовые наборы нам снова пришлось организовывать для сотрудников фирмы, потому что на рынке, конечно, можно купить почти все, были бы деньги, но рынки работают не круглосуточно. Они работают утром и днем, когда сотрудники на работе. Остаются, конечно, выходные, но как-то негуманно тратить эти золотые дни для добывания еды! Так что, продовольственный вопрос фирма «Астра» для себя решила — с овощебазой, которая давно перешла под контроль «азербайджанской мафии», а также — с мясокомбинатом, были налажены бартерные отношения — мы им свою продукцию, а они нам — свою.
На следующий, после разговора с Афганцем день к нам в офис заявился мужчина — неприметный и незапоминающийся, какой-то средний — среднего роста, среднего телосложения, средних лет, неброско одетый, и заявил, что он от Миши Афганца.
Наш правящий триумвират — я, Серега и Валерик — встретили посетителя в моем кабинете.
— Василий Иванович, — представился он.
Я махнул рукой в сторону кресла.
— Располагайтесь. Михаил рекомендовал вас, как специалиста по безопасности. Так?
Он улыбнулся. Улыбка у него была такая… простецкая, располагающая,
— По безопасности, совершенно верно. Сначала по государственной, а теперь — по частной, так сказать.
— Где конкретно работали? — спросил Серега.
— В основном, в «семерке», — ответил Василий Иванович. — Но и в «девятке» тоже довелось.
— Ого! — Серега удивленно поднял брови. «Девятка» — девятое управление КГБ, занималось обеспечением
— Почему ушли оттуда? — спросил Валерик.
Гость легонько пожал плечами.
— По личным обстоятельствам. Мне не хотелось бы об этом распространяться.
Я кивнул. Мог бы соврать что-нибудь в свою пользу, но предпочел уклониться от ответа.
— Ушел — и правильно сделал! — одобрил Валерик. — Чего там штаны просиживать? С антисоветскими элементами бороться сейчас бессмысленно — из них все ЦК состоит! Шпионы? За небольшую сумму в валюте любой владеющий гостайной ее продаст. Даже интересно, у нас остались еще непроданные гостайны?
Я показал Валерику кулак и сказал:
— Вы, Василий Иванович, на него внимания не обращайте. Это Валерий так шутит у нас. У меня был разговор с нашим с вами общим знакомым по поводу безопасности. Вы можете помочь в этом вопросе?
— Могу помочь, — отозвался он. — Мы с Михаилом уже обсуждали создание частного предприятия, которое занимается безопасностью. У нас есть проект — пока предварительный, ориентировочный. У меня есть с собой бумаги. Можете ознакомиться.
На мой стол легла туго набитая папка с завязками. Я задумчиво похлопал по ней ладонью.
— Мы чуть позже ознакомимся, хорошо? — сказал Серега.
— Без проблем, — кивнул Василий Иванович. — Это копия. Повторюсь, предварительная.
— Почитаем, — пообещал я. — А из кого предполагаете формировать коллектив предприятия? Тоже из бывших коллег?
— И из них тоже, — сказал он. — А еще — из смежников. Милиция, военные, спецы по электронике.
— И сколько денег вся эта структура потянет? — спросил Серега задумчиво.
— Сейчас сложно сказать, — ответил он. — Цели и задачи не определены. Людей пока почти нет, их буквально по одному придется выдергивать. Так что, ничего определенного сказать не могу…
— Ну а че там — цели и задачи? — спросил Валерик. — Цели и задачи самые обычные. Охраняемые лица — человек пять-семь. Три-четыре объекта. Ну и сопровождение грузов.
Василий Иванович поморщил лоб.
— То, что вы сейчас перечислили — это минимум человек тридцать состава. Десять единиц транспорта, связь, оружие. Стартовать можно, имея около ста тысяч. Долларов, естественно. Ну и ежемесячно — тысяч двадцать. Это если совсем по минимуму.
Серега задумчиво покачал головой.
— Безопасность-то кусается… Дорогая игрушка! Но с другой стороны — то там взорвут кого-нибудь, то здесь застрелят.
— В гробу карманов нет, — сказал я. — Хорошо, Василий Иванович, мы посмотрим, что можно сделать. Ознакомимся с вашими бумагами. Был рад знакомству.
Василий Иванович с милой улыбкой раскланялся и покинул кабинет.
Я посмотрел на партнеров.
— Какие будут мнения?
— Мутный тип! — заявил Серега, откинувшись в кресле. — Мутный! Оно нам надо, Леха? Спортсмены до сих пор нормально с охраной справлялись. Так они, по крайней мере, свою зарплату получают и довольны — на большее не рассчитывают! А все эти кегебешники? Их только пусти в тему! Нахрен такая безопасность, которая потенциально тебя сожрать может? Ты глаза его видел? Это же акула! Сожрет и не вспомнит, дальше поплывет. Хуже уголовников — те, хотя бы, простые и понятные!