КАПИТАН БИФХАРТ: БИОГРАФИЯ
Шрифт:
"Pena" музыкально идёт ровным ходом, пока ближе к концу Френч не срывается на эффектный косвенный рывок, увлекая группу за собой и заставляя её звучать так, как будто песня вдруг вывернулась наизнанку. Коттон истерично декламирует стихи, с пафосом излагая историю девушки, наслаждающейся солнцем, «сидя на поставленной на попа тротуарной решётке», в результате чего «дым начинает вздыматься у неё между ног», и рассказчик «красиво сблёвывает». Потом он доверительно сообщает, что «наложил на это место пластырь» и опять начинает по-мультяшному кудахтать. На заднем плане Ван Влит воет как зверь. Напряжение между вокальными линиями с их болезненным текстовым содержанием и суровой музыкой делает песню одной из самых тревожных на альбоме. Это было болезненно и для Коттона, который вполне
Краткая и резкая песня "Bill's Corpse" была написана либо о Билле Харклроуде в плохой день, либо о золотой рыбке Ван Влита Билле. Этот Билл умер, перекормленный своим юным фанатиком-владельцем. Может быть, и о том, и о другом. Кен Смит вспоминает похороны скончавшейся рыбки, устроенные Ван Влитом и его родителями — покойник был предан земле в гробу из спичечной коробки. Вполне может быть, что Билл — это золотая рыбка в аквариуме, «лежащая вверх ногами и раздутая». Текст также рисует апокалиптическую картину «равнин, убелённых белыми скелетами», кремации, и в конце концов там звучит мольба к некой женской фигуре — вероятно, символической.
Ещё одна песня, в которой Ван Влит заглядывает в глаза смерти под аккомпанемент гитар, скребущих землю, это "Fallin' Ditch". Она представляет собой нечто среднее между «Блюзом почти мёртвого» Роберта Пита Уильямса (тот написал её во время болезни в предчувствии могилы (или «канавы» — ditch)) и стихотворением Дилана Томаса «Не ходи покорно в эту добрую ночь», в котором автор умоляет адресата «восстать, восстать против смерти света».
Сладкозвучная басовая линия несколько облегчает утверждение Ван Влита о том, что в его мрачном, «хмуром» настроении «всё просто каменеет». Но даже на этой нижней точке он настаивает, что «оседающая канава не получит моих костей».
На фоне сложного мелодического аккомпанемента песни "Old Fart At Play" Ван Влит играет роль рассказчика. Рассказ воспринимается как народная легенда, богатая образами — или, может быть, сказка для взрослых. Это хроника деятельности персонажа по имени Старый Пердун, который прячется за пригорком в маске, представляющей собой деревянную рыбью голову — «очень замысловатую радужную копию с форели» — с подключенным к ней дыхательным аппаратом. Он подходит к фермерской кухне в тот момент, когда Мамаша готовит, и даёт обзор стола: «жирные гусиные ножки», «специальные желе», ряды банок со «смятыми крышками из вощёной бумаги». Ван Влит несколько раз утверждал, что песня представляла собой отрывок из одноимённого романа (похоже на то), который так и не был опубликован.
Trout Mask Replica стал первым альбомом, на котором ясно проявились экологические интересы Ван Влита. Песня "Ant Man Bee" движется в шаффло-свинговом ритме в 4/4 (Ван Влит называл его "P-K-Ro-P") и рассказывает аллегорическую историю перебранки двух мужчин в «Божьем саду». Человечество переживает очередное грехопадение и изгнание из мифического Эдема, который переброшен в двадцатый век и представлен многолюдным муравейником, жители которого ругаются из-за «куска сахара». Недавно было установлено, что муравьи умнее, чем думали о них люди, но в отличие от людей, у них всё-таки нет способности регулировать своё поведение. Как только слова кончаются, Ван Влит достаёт свои тенор- и сопрано-саксофоны и одновременно играет на них, напоминая автомобильные сигналы или собачий лай, на фоне циклической коды — после чего расслабляется и выдаёт примитивное грубое соло.
Когда в 1993 г. Ко де Клоет спросил Ван Влита, что он думает о способности человечества к самоуничтожению, он ответил: «Ужасно. Человеческие существа. Всё возвращается. Наверное, возвращается к тем временам, когда я написал "Ant Man Bee". Очень страшно увидеть, как то, что ты говоришь, происходит прямо у тебя на глазах. Я был прав. На этот раз я хотел бы ошибиться.» [114]
Еще более драматический рассказ от первого лица про непорядки в естественном ходе дел и призыв «назад к природе» содержатся в песне "Wild Life". Главный герой бежит от болезненной реальности ситуации, где угнетатели «извели весь мой род». Теперь,
114
Интервью в Supplement, NOS Radio 4 (Голландия); первый эфир 16 августа 1993.
В нескольких песнях Trout Mask видны более явные ритм-энд-блюзовые влияния. "When Big Joan Sets Up" основана на буги, напор которого создаётся гитарами, играющими монотонный рифф «тяни-толкай». Этот порыв сохраняется на протяжении всей песни, за исключением фрагмента, заполненного небрежным соло саксофона. В тексте описывается крупная женщина, которая, по наблюдению Ван Влита, не может выйти на дневной свет, потому что над её телом будут смеяться — «Потому что её руки слишком маленькие». Будучи сам совсем не крошкой, Ван Влит обещает при её появлении быть рядом. Его восклицание «Хой-хой, она что — мальчик?» — это ироничная неправильная цитата «Хой-хой, я мальчик» из "300 Pounds Of Joy" Хаулин-Вулфа; в этой песне его гигантское телосложение становится решающим фактором в романтическом состязании с соперниками.
После многочисленных отвлекающих манёвров (в том числе вступительной части с басовой линией Бостона, которую Ван Влит специально рассинхронизировал с другими инструментами), "Pachuco Cadaver" вырастает в видоизменённый шаффл с хитрыми акцентами. В одном из своих лучших текстов Ван Влит касается многих тогдашних культурных явлений, в том числе романа-бестселлера Кэтлин Уинзор «Вечный янтарь», противокислотного средства «брома-зельцер» и «ручки-броди» (сленговый термин культуры гоночных автомобилей и мотоциклов 40-х и 50-х годов, обозначающий «поворотную ручку» на рукоятках мотоцикла или рулевом колесе машины, позволяющую сделать быстрый крутой поворот на 180 градусов — «броди»). Он произносит косвенный панегирик даме-испанке, разъезжающей в «шевроле» в куртке-болеро и туфлях на каблуке — «жокейских туфлях с высокими набойками». Хотя ей 99 лет, она до сих пор центр внимания, с «жёлтыми куртками и красными чертями, жужжащими вокруг её причёски-улья», как трутни вокруг пчелиной матки. В конце песни находим очередной пример того, как в радикальные структуры музыки Ван Влита попадают детали его музыкального прошлого — группа продолжает возвращаться к припеву из детской песни «Mammy's Little Baby Loves Shortnin' Bread", который ему до сих пор нравился.
Похожая ритмическая тяга подстёгивается лихими гитарными аккордами в "My Human Gets Me Blues". Упорный вокал Ван Влита летит по рельсам «американских горок» этой песни. На финишной прямой нас ждёт несущийся вперёд нерегулярный метрический размер, в котором бас Бостона цепляется к барабанам мёртвой хваткой. В последних тактах опять, как призыв горна, врывается один из главных гитарных мотивов, потом финальная барабанная дробь и два взрыва тарелок, прерывающих декламацию названия песни. Песня стала не только одним из самых блестяще реализованных произведений Ван Влита, но и концертным фаворитом на протяжении всей его карьеры.
"She's Too Much For My Mirror" — это рассказ о мезальянсе в любви. Ван Влит поёт о женщине, которая настолько пуста, что ему противно смотреться с ней в одно зеркало (объект злоупотребления). Он уезжает в Чикаго, «голодный и холодный», и начинает жалеть, что покинул дом, ностальгируя по «этой маленькой красной ферме». Он проигнорировал совет матери быть «более разборчивым» — и, как выяснилось, зря. «Теперь я вижу, что она шлюха», — поёт он, но потом признаётся, что всё ещё скучает по ней.