Капитан Мак. Игрок
Шрифт:
– И, поскольку она сопротивляется, – продолжал капитан, – вы хотите ее похитить?
– А вам какое дело? – злобно спросил дон Фелипе.
– Так вот, я вам это запрещаю, – продолжал капитан, – и это столь же непреложно, как то, что меня зовут Мак.
– О, благодарю вас! – воскликнула Сара, складывая руки.
– И вы неправы, дорогой мой искатель приключений, – сказал испанец, обнажая шпагу и становясь в позицию.
– Ба! И в самом деле? – воскликнул Мак.
– Я в маске, а ваше лицо открыто; вы моего имени не знаете, а свое имя вы мне только что сказали.
– Так
– Маска держится у меня на лице, может быть, более прочно, чем голова у тебя на плечах, – сказал дон Фелипе, – и ты еще не знаешь, с кем ты имеешь дело.
– Да будь ты хоть король Испании, для меня ты просто подлец, оскорбляющий женщину! И я тебя накажу, – воскликнул Мак, делая выпад; Сара упала на колени.
– Солдафон, – прорычал дон Фелипе, – я еще увижу твою кровь!
И он обрушился на Мака с яростью опытного дуэлянта.
– Ага! – произнес капитан, – испанская школа, недурно, недурно! Хороший выпад!.. Но и французская школа неплоха!
И он уколол дона Фелипе в плечо.
– А итальянская еще лучше! – возразил дон Фелипе; он прыгнул назад, наклонился, проскользнул под шпагой Мака и попытался нанести ему удар в нижнюю часть живота, как это делают флорентийские и миланские наемные убийцы.
Но Мак отскочил и с такой силой ударил по голове дона Фелипе головкой эфеса, что тот упал на колени и выронил шпагу. Быстрый, как молния, Мак наступил на клинок ногой. И пока дон Фелипе, оглушенный, с трудом поднимался, капитан, сунув свою шпагу под мышку, переломил о колено клинок своего противника и, обернувшись к Саре, сказал:
– Мадемуазель, отныне вы под моей защитой. Куда я должен вас проводить?
Дон Фелипе зарычал от ярости и хотел броситься к Саре, но Мак приставил острие своей шпаги к его лицу и произнес:
– Назад, негодяй!
И, открывая дверь, добавил:
– Я буду вашим защитником, мадемуазель, и буду сопровождать ваши носилки; доверьтесь мне, никто нам не помешает, даже ваши лошади будут меня слушаться.
Он подал руку взволнованной девушке, и они вышли вместе. Дон Фелипе в полном бешенстве глядел на кровь, капавшую из его раны. О донье Манче, своей сестре, он совершенно забыл, а та молча и неподвижно сидела в своей комнате, как он и приказал ей.
– Ага, его зовут Мак, – злобно прошипел дон Фелипе, подобрав обломки шпаги и бросаясь вон из гостиницы. – Это имя я буду хорошо помнить! И я еще возьму реванш!
… И только после его ухода бледная и дрожащая донья Манча вышла из своего укрытия.
– Не знаю, что здесь произошло, – прошептала она, – но я слышала женский крик и какой-то мужской голос и думаю, затея дона Фелипе наверняка провалилась… Ах, если бы я осмелилась ослушаться его!
Она подошла к двери и отворила ее. Ночь была темна и ей на лицо упали тяжелые капли дождя.
– О Боже! – произнесла она. – Дорога совершенно пустынна!.. Как мне вернуться в Блуа? Что сталось с моим братом? И какой дорогой уехали те, кто покинул гостиницу раньше него?
Испанка трижды позвала дона Фелипе. В ответ
– Полночь, – сказала она, – а я одна… И сейчас должен приехать король…
И она вернулась в зал. Ее охватило лихорадочное возбуждение: женская стыдливость боролась в ней с честолюбивыми устремлениями знатной испанской дамы.
Зал был освещен одной единственной лампой, стоявшей на столе. Донья Манча затворила двери, но отворила окно, выходившее на дорогу, и, облокотившись на подоконник, стала беспокойно и напряженно вглядываться в темноту.
Она тихонько, но лихорадочно повторяла одно и то же:
– Король… сейчас придет король!
Вдалеке раздались раскаты грома. Гроза приближалась. Вскоре блеснула молния, и при ее свете донья Манча различила темную фигуру на белой дороге.
– Ах, -прошептала испанка, – это он!
Темная фигура действительно оказалась мужчиной в плаще. Он шел бодрым шагом и направлялся к гостинице.
Вся дрожа, донья Манча отошла от окна и забилась в самый темный угол зала. В эту минуту порыв ветра задул лампу на столе. Сестра дона Фелипе негромко вскрикнула. Мужчина перешагнул через подоконник, пробормотав:
– А теперь, когда эта милая девушка в безопасности, пойдем-ка спать, потому что дождь льет, как из ведра.
И, входя в зал, он громко и весело произнес:
– Ну, наконец-то я добрался!
Глава 3. Камень преткновения
В это время король и весь двор пребывали в замке Блуа; среди принцев крови там находились принц Конде и Месье, герцог Орлеанский.
Королева отсутствовала. Уже год, как она, разгневавшись на кардинала, который был истинным королем, пребывала в замке Амбуаз, где у нее был свой небольшой двор, состоявший из недовольных и честолюбцев; но никогда за весь этот год Людовик XIII не справлялся о ней так часто, как в последние дни.
То, что мы собираемся рассказать, произошло за несколько дней до событий, развернувшихся в гостинице «У Единорога», владельцем которой был мэтр Сидуан.
Замок Блуа, хотя и принадлежал короне, редко посещался королем. Людовик XIII сюда приезжал редко, еще реже здесь ночевал и долгое время выказывал отвращение при виде следов крови, оставшихся на плитах пола большого зала со времен смерти герцога Гиза, и так и не стертых временем.
Месье, брат короля, то есть Гастон Орлеанский, напротив, очень любил этот замок и проводил в нем весь охотничий сезон, охотясь то в Шамбонском, то в Шамборском лесу, а иногда в лесу Блуа.
Кроме того, этот принц, которого кардинал держал как можно дальше от политики, нашел себе прекрасное времяпровождение: он понемногу разрушал и перестраивал замок Блуа. Никогда еще, даже во времена короля Людовика XII, который в этом замке родился, здесь не видели такого количества каменщиков. Принц расхаживал по стройке, отдавал распоряжения, и так увлекся этим строительством, что, по утверждению добрых буржуа города Блуа, ужинал с архитектором и мастером-каменщиком.