Капитан Невельской
Шрифт:
Проводники стали по обеим сторонам капитана и не сводили глаз с маньчжура, готовые в любой миг схватиться за ножи. Гиляки чувствовали, что русский не боится, и души их замирали от восторга.
— Я — маньчжур! — гордо сказал старик, выслушав перевод с достоинством. — И никто, кроме нас, не смеет бывать здесь!
Снова начался перевод.
— Скажи ему, что я — русский! — ответил капитан. — И что тут наша земля и никто, кроме нас, русских, не смеет сюда приходить!
Маньчжур, услышав такой ответ, на миг опешил.
— Поэтому я требую, — продолжал капитан, — чтобы ты с товарищами немедленно оставил эти места.
Маньчжур усмехнулся. Он разглядел, что у этого человека оружия нет. Он стал переговариваться со своими.
— Это не ваша земля! — сказал старик примирительней, чувствуя, что пришелец в его власти и расправиться всегда не поздно. Он подал какой-то знак.
— Чья же это земля? — спросил Невельской, замечая этот знак и подходя к нему поближе.
Старику подали обрубок дерева, затянутый красной материей. Маньчжур, с важностью поводя рукой по усам, стал садиться, но тут Невельской, шагнув вперед, внезапным ударом ноги вышиб из-под него обрубок. Старик вскочил, а обрубок покатился толпе под ноги.
— Мы оба должны разговаривать стоя или оба сидя! — резко сказал капитан.
Лицо старика густо покраснело.
Гиляки живо подкатили Невельскому какой-то обломок.
— Садись, садись! — ласково сказал ему Чумбока.
Видя, что капитан садится, маньчжур тоже поспешно уселся.
— Так чья же это земля? — спросил капитан.
— Тебе нет никакого дела до того, чья это земля, — надменно ответил маньчжур. — И мне нечего с тобой разговаривать. Нас много, а вас мало. — Он поглядел на толпу.
Маньчжурские солдаты угрожающе стеснились. Толпа гиляков вдруг хлынула прочь, оставляя Невельского и верных ему проводников и перебегая на сторону маньчжуров.
— Если… — начал было Невельской, но, как иногда с ним бывало, почувствовал, что заикается, и вдруг увидел, что оружье зашевелилось над толпой, что проводники, заслоняя его грудью, взялись за ножи. Он выхватил двуствольный пистолет и наставил маньчжуру в лоб. — Стой! — Невельской схватил старика за ворот. — Если хоть один пошевельнется, я тебя пристрелю!
Позь выкрикнул эти слова. Афоня и Чумбока с перекошенными от злобы лицами занесли ножи. На лодке уже сдернули холсты, сверкнул фальконет, фитиль вспыхнул в руке Козлова, пять матросов с ружьями в руках ринулись на берег к своему капитану.
— Ну, кто теперь осмелится меня тронуть? — спросил капитан, отпуская старика.
Толпа гиляков с громкими криками радости и удивления хлынула обратно от маньчжуров к русским. Чедано заплакал от радости.
— Бросай оружье! — грозно крикнул Позь.
Вдруг все захохотали! Гиляки показывали на старика маньчжура. Тот отскочил, согнулся и кланялся капитану.
Видя его испуг, Невельской,
— Послушай меня, — сказал капитан, — не бойся…
Старик все кланялся. Невельской взял его за руку, желая успокоить.
— Мы не сделаем тебе и твоим товарищам ничего плохого.
— Да верно ли, что ты русский? — спросил старик.
— Кто же я, по-твоему?
— Не рыжий ли ты с того судна, что весной было на Погиби?
— Русский! Русский! — закричали гиляки со всех сторон. — Это старший русский от Иски…
Старик заглянул в глаза Невельского и подозвал одного из своих спутников, румяного, толстого, в шелковой кофте и простых синих штанах. Тот показал серебряный полтинник с орлом.
Невельской достал такой же рубль.
— Одинакова! Русска деньга! Моя знаю! Моя Кяхта бывала! — воскликнул румяный по-русски. — Моя знаю, моя торгует Кяхта. Это рубля! — Он стал говорить со стариком по-своему.
Старик взглянул веселее.
Невельской приказал разбить палатку. Капитан пригласил в нее маньчжура. С ним вошли четверо его спутников, одетые поопрятнее других, в том числе румяный толстяк, бывавший в Кяхте.
Подали чай и вино.
Глава четырнадцатая
ЛЮДИ ИЗ ЗАЛИВА ДЕ-КАСТРИ
Старик, войдя в палатку, все еще кланялся. Невельской, взяв его за локоть, пригласил садиться.
— Садись, теперь не бойся, — сказал Позь.
Старик перевел дух, вытер лысину рукавом халата. Он и его спутники оглядывали устройство палатки, которая так скоро появилась.
Гиляки и остальные маньчжуры сбились у входа, вытягивая шеи и прислушиваясь к голосам в палатке.
— Весной на Погиби приходило большое судно. Об этом у нас в городе стало известно, — глухо заговорил старик. — Мы решили, что это судно рыжих, — с улыбкой и с поклоном добавил он. — Мы приняли вас и ваших людей за рыжих.
Старик назвал свое имя и сказал Невельскому, что он чиновник из города Сан-Син-Чен, а двое его спутников — купцы.
Невельской сказал, что ему приятно познакомиться с чиновником соседнего дружественного государства.
— С русскими мы совсем не хотели ссориться, — добавил маньчжур ласково. — Мы слыхали, что в прошлом году ваше судно тоже было в реке, и этим совсем не тревожились.
— Врет! Они и русских хотели отсюда гонять, — добавил от себя Позь, переводя.
Невельской сказал, что он действительно русский, назвал свою должность и имя и добавил, что послан сюда по повелению государя.
Старик поклонился. Он сказал, что рыжие подходят здесь к морскому берегу, спускают людей с крестами, которые ходят от стойбища к стойбищу и уговаривают молиться своему богу. А команды кораблей занимаются насилиями и грабежами.