Капитан. Наследник империи
Шрифт:
А может, и достала.
Может, та граната… Кави-то так и не сумел объяснить, с какого перепугу их обоих вышвырнуло в эту… Вишву, что ли. Вдруг всё это, вот это вот всё – просто предсмертный бред? А на самом деле валяешься ты в подмосковном лесочке, на сырой осенней земле, и майор Рябышев, сука полицайская, попинывает сапогом твой без малого трупик.
С удовольствием попинывает… как вот эти вот пинали.
Капитан покосился на конвоиров. Били слабо, без души. Его. А вот эльфов…
То ли конкретно Кави
А ему самому оставили и штаны, и куртку, и – хоть стой хоть падай – пистолет. Правильно: не нож, не меч, не лук – вынули из накладного кармана, покрутили в руках, да и сунули обратно.
Лихие парни эти гвардейцы. У себя в роте – гонял бы цуциков, от стеночки до стеночки.
Кстати, сильно убеждало: огнестрел здесь действительно неизвестен. Человек, знакомый хотя бы с примитивнейшим кремневым пистолетом, назначение «макарова» распознал бы наверняка и сразу.
«Калаш», правда, отобрали, – как и снайперку у Кави, – сейчас с автоматом возился сам Содара.
Принц лениво восседал на коне, накинув поводья на луку седла и управляя одними ногами. Выглядел он от силы лет на двадцать, но капитан уже знал, что здесь это вполне приличный возраст. Опять же – наследник, Лорд-Хранитель. Что бы этот титул ни означал.
Принц поймал взгляд Немца и всё с тем же ленивым видом придержал коня, чтобы телега с пленными успела его догнать.
А чует.
Правильно: и выжидал момент, когда капитан будет готов и расположен к разговору.
Толковый офицерик-то. И что полевого допроса не закатил – тоже в его пользу: дуриком врагов повсюду не ищет, отношений портить не желает, к садизму не склонен…
– Капитан, – утвердительным тоном сказал Содара, поравнявшись с телегой.
– Капитан, – согласился Немец, примечая, с каким тщательно скрываемым недоумением принц разглядывает его одежду.
– Варта не воюет с Пачимом.
Ага. Что ж за «Пачим» такой?
Соседняя страна? Если с Вартой не воюет – нехудо быть оттуда.
А если наоборот?.. А тогда, капитан, это принц тебя ловит.
Думай, капитан, думай. Майором тебе, ясно, не бывать – а думать-то всё равно надо.
Кави, подлец такой, не успел дать вводную. Ну как тут воевать-то?
– Не воюет, – согласился Немец.
Секундная задержка от внимания Содары не укрылась. Неизвестно, к каким он там выводам пришёл, но подъехал ещё ближе, поправил массивный меч на поясе, а свободной рукой приподнял автомат. Принц держал «стопятку» правильно, за рукоять, и Немца эта правильность совсем не порадовала.
– Это оружие, – сказал Содара. – Что это?
– Оружие, –
– На шутки потянуло? – грозно привставая в седле, спросил Лорд-Хранитель. Для такого молодого и не слишком тучного мужчинки багровел он что-то больно легко.
За спиной тоненько хихикнул, но тут же снова застонал избитый гвардейцами эльфёнок.
– Ты человек, – тут же успокаиваясь, сообщил Содара. – Что ты делал в компании мятежников?
– Карбонарии, – невинным тоном произнёс капитан, – налетели сподвижники. В чёрных плащах. Бросили в густую рожь.
Играл он, конечно, опасно. Зато ему было весело.
Главное – когда весело, а, капитан?
Хотя… да нет, ничем он особо-то не рисковал. Сразу не убили, стругать не начали – глядишь, обойдётся. Заодно столицу здешнюю осмотрим.
Да и не чувствовал он в Содаре этом никакой такой враждебности. Бдительность – это да, это святое. Сам бы ведь примерно так и действовал.
Что они там про суд-то говорили?
Помнится, Кави из аналогичной ситуации выкрутился… а он-то вообще один был. И не этот кабанеро нынешний, а тот, мелкий ещё эльфёнок.
Повернуться?.. Нет. Помочь мальчишке он не сможет, а привлекать внимание конвоиров незачем. Зато Кави-старший рядом – чуть глаза скоси.
Немец напряг и снова расслабил кисти. Верёвка рыхлая. Связали тоже так себе, на общий узел.
Он мысленно усмехнулся: освободиться – раз плюнуть. Повернуть ладони, правую кисть поверх левой, упереться большим пальцем…
Кави-старший поднял синее лицо, слабо покачал головой: не надо.
– Не бойся, человек, – тихонько произнёс за спиной голос Кави-младшего, – тебе ничего не будет, ты же человек…
– А ну! Отр-родье… – прорычал один из конвоиров.
– Тихо, – сказал Содара, и за телегой сразу сделалось тихо, – привал.
Капитан, сколько мог, распрямился. С вершины холма, где располагался на ночлег маленький караван, хорошо было видно реку.
Конные дошли бы за пару часов, с повозками – ещё примерно день пути.
– День – это много, – с неприятным ленивым намёком проговорил ражий гвардеец. – Всякое случиться может.
– Всякое, – согласился Немец.
Голос сударя капитана звучал более чем спокойно, и теперь Кави уже в какой-то мере даже сожалел, что не позволил человеку оказать сопротивление гвардейцам Содары. Столь замечательно умелый и опытный воин, да ещё с чудесным оружием…
Впрочем, себе самому Кави лгать не сумел бы: в действительности его покорность при захвате объяснялась безусловным нежеланием причинять вред законной власти Варты; а именно Содара, как ни суди, ныне олицетворяет сию власть.