Капитаны
Шрифт:
– Не хочу вставать… Я плотно пообедала, потерплю до завтра. – Кaта зарывается носом в спальник. – Это выше моих сил, не хочу идти на кухню…
– Никуда не надо идти, Кaта, я уже это сделал. Тебе нужно лишь ложку в руки взять. – Бишоп моргает, чуть приподнимается на локтях и щурится на него.
– И где же ужин?
Аккерман усмехается на такую преходящую игривость. Разминает плечи и встаёт со стула.
– Ждёт на улице. – Леви подходит к Катрине и, наклонившись, быстро подхватывает её под колени и спину. Бишоп, смеётся, когда муж прижимает её к себе, поднимая, будто невесту. – Сегодня тёплая погода, посидим и посмотрим на
Кaта ластиться, обмякает и нежно касается его шеи, скользит ладонью к плечу. Ей совершенно не хочется возражать на столь заманчивое предложение. И она закрывает веки – во-первых, чтобы впервые за этот день не принимать каких-либо решений и просто полностью довериться Аккерману, а во-вторых, чтобы не видеть его несносной улыбки, что чуть ли не кричит: “я знал, что ты сдашься”.
Вечерний сумрак поляны действительно тёпл. Изредка ласковый ветер оглаживает траву, чертя по ней волны и беспокоя редких светлячков. Здесь, поодаль от костров палаточного лагеря, царят тени. Они оплетают раскинутый плед, керосинку и корзину с ужином плотными извилистыми барьерами сокровенности, клубятся у подножья кромки леса, что возвышается на Восточной стороне, но не закрывает высокого ясного неба. Леви слышит, как Кaта восторженно выдыхает какое-то междометье – действительно сложно поверить, что им доступна такая красота природы с минимальной опасностью, ведь за эти восемь месяцев корпусу удалось очистить остров практически от всех оставшихся титанов. Капитан опускает жену на плед и коротко целует в лоб.
– Я за заварником и горелкой. Не скучай. – Кaта нехотя отпускает лацканы капитанского кителя и разморено ложиться, смотря ему вслед. Руки и ноги раскинуты, но даже так не касаются края ткани постеленной ткани. Она устало улыбается, разглядывая далёкий свет лагеря, высокую траву, что кажется ещё выше с такого низкого ракурса, и мелких светящихся насекомых, что стайками украдкой мигрируют рядом.
Керосинка мерцает пульсирующим огоньком, привлекая одинокую заблудшую бабочку-полуночницу биться о стекло. Катрина теряется во времени: сегодняшний день полнился слишком большим количеством тренировок. Спустя пару минут позади раздаются тихие, неприметные шаги. Бишоп запрокидывает голову, встречаясь взглядом с Леви, и заискивающе улыбается: Аккерман действительно или сильнейший воин человечества или волшебник, ведь перенеся такую же нагрузку, остаётся в состоянии устраивать маленькое бытовое чудо.
– Тц,– напыщенно цокает мужчина, устраиваясь на клочке пледа, пытаясь не зацепить её руку или ногу. Он размеренно выучено зажигает керосиновую горелку, ставит на огонь чайник, открывает створки корзины и принимается доставать всё упрятонное в её недрах. Кaта с тенью ленивого безделья касается ладонью его плеча – в следующий миг твёрдая рука сжимается на запястье, и Аккерман чуть тянет, принуждая подняться. – Садись, Кaта, теперь будет обещанный ужин.
Походная еда никогда не отличалась большими изысками или каким-то разнообразием: похлёбка, сваренная на добытом дежурными мясе то ли уток, то ли зайцев, консервированная тушёнка и овощи. На десерт – пастила из личных запасов с терпким чёрным чаем. Они едят неторопливо, усевшись лицом к лицу. Согнутые колени ненавязчиво соприкасаются, когда Катрина подаётся ближе, чтобы Леви вычерпал из её тарелки все оставшиеся помидоры: спустя столько лет это уже стало привычным ритуалом, Аккерман даже не ворчит. Капитаны изредка отвлекаются, обсуждая события минувшего дня: Леви немногословно рассказывает о тренировках, характеризует парой прилагательных свой новый отряд из десяти человек; Кaта, напротив, жестикулирует ложкой, будто выписывая в воздухе все описываемые кульбиты, перечисляет новобранцев, исчисляя по одной сильной и одной слабой стороне.
– Ханджи быть может и хвалит его перед Закклаем, но Эрен всё ещё мальчишка, – Катрина наклоняет тарелку и допивает остатки бульона, утирая губы полотенцем. – Именно мальчишка. Импульсивный и инфантильный.
Леви усмехается:
– Что на этот раз он заявил?
Кaта с улыбкой упоминает прошлый вечер. Как медленно горел костёр, как офицеры неспешно переговаривались в его треске. И как в этот покой ворвался взвинченный Йегер, которого тащила за локоть его названная сестра.
– Да любому ежу понятно, Жан – самодовольный эгоист, – фыркает Эрен, потирая ушибленное плечо. Катрина явно слышит это заявление краем уха, но её занимает в большей степени чистка сапогов. Ровно до той поры, пока рядом с капитаном не садится Киа Видaль – её бывший лейтенант, получившая после переформирования Разведкорпуса в своё командование небольшую группу.
– Капитан Кaта, пожалуйста, приструните его, – мягко просит Киа, указывая на Йегера, что продолжает остаточную браваду, сидя рядом с Микасой.
Катрина нехотя, но встаёт.
– С чего это вдруг? – Эрен вздрагивает и оглядывается на неё, сводя брови в вопросе. – С чего это вдруг Кирштейн – “самодовольный эгоист”?
Йегер возмущённо задыхается:
– Когда командор на посвящении спросил, умрём ли мы, если того потребует разведка, Жан ответил “нет”.
Кaта давит острое желание закатить глаза. До чего же всё они ещё дети – хорохорятся, будто петухи, клюя друг дружку по мелочам.
– И Эрвин наверняка сказал, что ему это нравится. Жан ответил искренне. Никто, давая клятву корпусу, не хочет умирать…
Йегер рассеянно щурится:
– И вы, капитан?
– И я. И это не делает нас слабыми – мы сражаемся в разведке за жизнь. Я тоже не хочу умирать. Совсем не хочу. Мечта и стремление жить – это сила, с которой мы идём в бой. Даже если так сложиться, что единственным выходом спасти других будет пожертвовать собой – я это сделаю, но сделаю с мыслью, что я не хочу смерти, я хочу жить. Так что не смей упрекать Кирштейна за стремление к жизни…
Леви качает головой:
– Ты всегда его особо выделяешь. Мне стоит начинать волноваться? – шутливо заломив бровь, Аккерман всматривается в жену.
Кaта картинно принимается загибать пальцы:
– Дай-ка подумать… Жан один из самых талантливых выпускников кадетского корпуса с выдающимися лидерскими качествами и огромным потенциалом для личностного роста… А ещё он, кажется, влюблён в моего бывшего лейтенанта, а она – в него. – Катрина скользит ладонью по шее и подцепляет цепочку с кольцом. Их брачным кольцом. – Как думаешь, тебе стоит волноваться?
Их общий смех спугивает несколько светлячков на поляне. Чайник закипает во второй раз, терпкий чай разливается по кружкам.
Когда Леви надламывает последний ломтик пастилы, их разговор перетекает в русло общих суждений. Заварник пустеет. Вечернее небо наливается иссинями красками, явственнее зажигая мириады белёсых мерцающих звезд. Далёкие пульсирующие светом созвездия растягиваются, будто бы разливаясь крымкой молока по небосводу.
Кaта складывает посуду в корзинку и, удовлетворённо выдохнув, запрокидывает голову, смотря на эту красоту.