Карачун 98
Шрифт:
— Всю брюкву маю пагубили уёбки лесные! Картофан на карню изнечтожили свиньи пухные! Что и меня паимметь хотите теперь?! А вот хрена вам лысого! — он развернулся к оазисам передом и неожиданно начал дрочить.
— Наверное местные культурные особенности, — флегматично заметил Зевс. — У одних народов принято отгонять нечистую силу заговорами и жертвоприношениями, у других поеданием коровьего кала, ну, а эти похоже рукоблуды.
— Чужую культуру надо уважать! — сказал я и со всей силы пнул пейзанина в спину. Тот колобком закувыркался по пыльной дороге и остановился лишь врезавшись
— Весело-то у них, — одобрительно хмыкнула Клёпа.
— Надеюсь в городе поспокойнее будет, что-то я утомился, — заявил Зевс и протяжно зевнул.
В этот момент мы как раз подошли к массивным городским воротам и остановились возле поста стражи. Те проводили личный досмотр, изучали предъявляемые бумаги и лениво ковырялись в носах(преимущественно своих, но изредка залезали и в чужие — в поисках контрабанды). Из подслушанных разговоров я выяснил, что таким образом местные бандосы проносят в город запрещенный к употреблению изюм.
— Это у него о’пух’оль, похоже начальная стадия, — начал объяснять один из стражей, указывая на побитого крестьянина. — Пух же не простой, это сперма растений! Если не предохраняться, то оно проникает в мозг и оплодотворяет его. В нём начинает расти тополь-мутант. В итоге вырастают вот такие существа — полулюди-полудеревья. Или по научному — о’пух’шие.
Клёпа тут же схватила фляжку с самогоном и начала усиленно промывать рот.
— И как предохраняться от этой гадости? — спросил я.
Опухать мне совсем не хотелось.
— Способов несколько, — услужливо ответил страж. — Первый — это молитва Сотоне. Правда не всегда помогает, каждого третьего недельный понос прохватывает. Боги — они такие, что ж поделать…Второй способ — это засунуть себя в задницу надкусанный огурец, причем огурец должен расти на грядке! Иначе защитная магия земли не сработает! И третий — купить особый магический значок, он блокирует воздействие пуха. Правда есть и побочки — иногда он вызывает недельный понос, — сказал страж и показал пальцем на свою грудь, где красовался круглый пластиковый значок с изображением группы «Ранетки».
— Странные у вас способы контрацепции…Создается впечатление, что это понос защищает от «пуховой» беременности! — задумчиво произнес я.
— Вполне возможно, что так и есть, организм очищается путем усиленной дефекации, — авторитетно заявил Зевс.
Со стороны «опухшего» крестьянина вновь послышались ругательства, направленные на подлую растительность.
— А чего он на своих так матерится? — произнес я, подойдя ближе к посту стражи.
— Мутанты считают себя высшей расой, новой ступенькой в этой…как её мать…эволюции! Во! А простые дрова ни во что не ставят! Чурками их кличат! — важно заявил он.
— И что, много тут таких? Существ высшей расы? — спросил я.
— Да треть города уже. Поначалу-то их в тюрьму кидали и там в шутку насиловали швабрами, а после в газовых камерах морили, а теперь вот — толерантность. Будь ты собака блохастая, древо гнилое или, прости сотона, депутат, у нас всех привечают! Тьфу…
— Дела… и чего ж случилось? — озадаченно
— А, — страж махнул рукой. — Верховный визирь у нас извращенец знатный, всех подряд приходует! Вот и до деревяшек руки у него дошли. Пришлось легализовать. Вообще, бабы у них красивые получаются — кожа гладкая, зеленая. Глазища на пол-лица изумрудные, и грудь ого-го отрастает! Они там вроде как воду сохраняют. А еще говорят, — он перешел на шепот. — И сам султан в своём гареме таких древо-девок держит!
— Ну это уж брехня! — неожиданно надменным голосом заговорила Клёпа, или вернее сказать проснувшаяся принцесса Говинда.
— Да ты-то откуда знать можешь! Иль что, доводилось в гаремах бывать? — ухмыльнулся усатый страж.
— Да как ты смеешь! Да ты зна… — вспыхнула принцесса, но Зевс успел вовремя зажать ей рот своим копытом.
Решив на этом закончить разговор я сунул стражу положенную плату и еще пару монет сверху, после чего мы вошли в город и тут же стали свидетелями странной картины. Прямо у стены возвышалась громадная куча свежего скотского навоза. Возле нее, взявшись за руки, водили хороводы десятки зеленокожих людей. Вместо волос на их головах росли листья и цветы, а из одежды были только набедренные повязки, сплетенные из травы. Среди зеленых сильно выделялись женщины — их выставленные на всеобщее обозрение груди были как на подбор от 5го размера.
Клёпа ревниво нахмурилась и закрыла мне глаза своей ладошкой.
— Да они ж страшные! Ты чего? К тому же нормальная грудь должна помещаться в ладошку, а с этими что делать? Только доить как коров, или использовать в качестве наживки для разжиревших японских хентайщиков…
— А мне нравятся, — заявил Зевс, изобразив копытом жамкающие движения.
В этот момент опухшие опустились на колени перед кучей дерьма и дружно поместили в нее свои руки, а затем и лица. Куча завибрировала, над ней поднялся пар, в нос ударил тошнотворный аромат.
— Опять что ли адепты церкви копрофилии? Нигде от них не скроешься! — поморщился я.
— Не, это у них ритуал плодородия, — к нам подошел патруль, состоящий из семи мужиков в блестящих черных доспехах. Как эти бедняги до сих пор не двинули коней от теплового удара — оставалось загадкой. Я принюхался: даже запаха пота не было!
— Выглядит не очень, зато из этой кучи в течении пары дней вырастает сразу несколько взрослых плодовых деревьев. Опухшие — первые поставщики фруктов в нашем городе! — сказал главный, с кокардой на шлеме, в виде белой надгрызанной со спины собаки.
— А опухоль от таких фруктов не появляется? — спросил я.
Не хотелось бы случайно подхватить заразу.
— Не, они безопасны. Опухоль только от пуха, слава пресвятой Сотоне, и появляется.
— Кстати, пройдемте в отделение, нужно проверить ваши документы, — неожиданно перешел к делу усатый начальник патруля. Дубинка в его руках угрожающе завертелась в воздухе.
— Какие документы? Мы в средневековье вообще-то, у вас скотское дерьмо метровым слоем на дорогах лежит! Вон, смотри, мужик на стену трактира мочится, в переулке какой-то бомж собаку насилует, а вы документы! Да у вас еще ни паспорта ни визы не изобрели! — резонно возразил я.