Карамелька. Отыщи меня в своей памяти...

Янг Лив

Мозг холодный, движения нервные. Звоню в дверь, зажимая глазок пальцем.

– Кто? – слышу сонный голос Геры.

– Доставка, – отвечаю, ожидая пока мне соизволят открыть.

Щелчок, второй… Открываю дверь одним резким движением.

– Ты? – встречаюсь с удивленным взглядом.

– А ты кого ожидал увидеть? – замах и первый же удар выбивает весь воздух из легких Германа, заставляя сложиться пополам. Хмурюсь. – Что так, бьешь только женщин? На равных кидаться силенок не хватает?

Сгребаю его за ворот футболки и тащу в комнату, захлопывая

за собой дверь.

Швыряю на середину комнаты. Жду, пока поднимется.

Хватается за бутылку с вискарем с силой разбивая ее об угол стола.

– Хочешь по–плохому, будь по твоему… – рычит бросаясь вперед.

Отшатываюсь, когда осколок пролетает в пяти сантиметрах от моего лица. Еще один замах. Уклоняюсь в сторону, перехватывая его за локоть и протягивая вперед. Летит по инерции, впечатываясь в стену, но не падает. Разворачивается, теряя из рук бутылку.

– Мразь трусливая, – шиплю, откидывая стекло носком кроссовка. С разворота, не церемонясь бью по лицу, еще раз и еще. Пока не начинает сползать по стенке. – Еще раз увижу тебя рядом с ней и ребенком, прибью тварь.

Губа разбита. Под глазом начинает заплывать синяк. Откидывает голову на стену, растягивая рот в усмешке.

– Ты кое–что забыл, Горский…– смеется, закашливаясь от боли. – Она МОЯ жена…

– С безболезненным разводом я тебе тоже в состоянии помочь, – оглядываюсь в поисках брошенного на пол конверта. Поднимаю, медленно вытаскиваю документы стоя над Беловым, аккуратно посыпая красочными листами его голову. Цепляет окровавленными пальцами некоторые из них. Просматривает и откидывает в сторону, раздраженно прикрывая глаза. – Я надеюсь, ты меня правильно понял… Оригиналы документов хранятся в надежном месте. И если ты, падаль, хоть пальцем к одной из них прикоснешься, я дам ход любому из этих эпизодов, а от тебя мокрого места не оставлю. Это понятно?

Кивает, устало сглатывая.

– Она тебя все–равно не помнит…

– А тебя забудет, как страшный сон, – перебиваю, засовывая руки в карманы брюк. – Заруби себе это на носу… Я ее никому не отдам...

Глава 8. Мира. Страна мыльных пузырей…

Вымученно улыбаюсь…

Разговариваю с Сашей, натягивая рукава пушистого свитера чуть ли не до кончиков пальцев.

Нервы ни к черту…

– Я так понимаю, бассейн на сегодня отменяется? – внимательно наблюдает девушка, подсаживаясь ко мне за стол с большим стеклянным заварником.

Виновато киваю.

Меня знобит только от мысли, что придется раздеваться перед кем–то.

– Мне нужен адвокат, – собираю волосы в тугой хвост и наливаю себе чашку крепкого чая. – Хочу дать ход делу до того, как в него вмешается отец.

– Попроси Горского, – пожимает плечами. – Он тебе точно не откажет.

– Не хочу наседать на человека, которого даже не помню, – качаю головой. – Так много узнала о нем от Белова, тебя и Лии… – задумчиво провожу пальцем по ободку чашки. –То есть… Понимаешь… Мы ведь не просто так расстались когда-то. И если

он молчит, значит ничего хорошего не произошло.

– Ты все-равно его когда-нибудь вспомнишь.

– А если я не хочу?

Вскидывает удивленно бровь.

– Не хочу вспоминать, – повторяю, растеряно улыбаясь. Двигаю к себе ближе салфетку. Рисую карандашом несколько хаотично расположенных пузырей и очертания одного лопнувшего с падающей вниз девочкой. – Последнее время живу в каком-то выдуманном мире мыльных пузырей. Вокруг сплошное вранье. Пузырь лопается, и ты падаешь вниз, попадая в ловушку еще одного... И так до бесконечности… – старательно прорисовываю гетры на ногах Алисы Льюиса Кэрролла. – Кажется, я боюсь разбиться, так и не узнав, что будет в следующем…

– Тебе почти двадцать восемь, – улыбается она, соскребая с куска торта слой заварного крема и отправляя его в рот. – Когда, если не сейчас брать под контроль происходящее и начинать жить в долбанной реальности?

Останавливаю в руках карандаш, поднимая на нее удивленный взгляд.

– А что тебе мешает? От мужа почти избавилась. На своих двоих стоишь практически уверенно. В работе не нуждаешься. Ребенок давно не грудничок. Позаботиться о себе в принципе в состоянии.

– Слишком много«почти», «практически»и«в принципе»в твоем уравнении, – хмыкаю, продолжая прорисовывать тени на уцелевших пузырьках.

– Решай сама, что для тебя важнее, – пожимает плечами. – Скакать по мыльным пузырям или все–таки вырваться из этой бесконечности вранья.

–Возмооожно,ты и права, – копирую ее тон, откидывая в сторону карандаш.

Смеется, отбирая у меня салфетку и разглядывая рисунок.

– И как ты это делаешь?

– Ничего особенного, – пожимаю плечами. – Когда я нервничаю, рука автоматически тянется за карандашом, а мысли самопроизвольно ложатся изображением на бумаге.

– Когда я рисую, это больше похоже на каракули трехлетнего ребенка, – фыркает она, мгновенно переключаясь и настоятельно постукивая пальцем по столешнице. – С тебя сегодня массажист, а завтра штрафные полтора часа бассейна.

– Не люблю массажистов, – неуютно съеживаюсь при одном лишь напоминании. – Я отказалась от этой идеи года полтора назад.

– Во–первых, Тася – девушка, – тут уже успокаивает меня Саша. – Во–вторых, руки у нее целебные, разбудит даже скрытые, самые заспанные мышцы твоего дрыщавого тела.

– Саша!

– Что? – смеется она. – Ты ешь давай, а то сил даже до дома доползти не останется. Ты на ноги вставать вообще собираешься?

– Вообще,собираюсь…

– Тогда не филонь. Питайся по графику, а я тебя быстро на ноги поставлю.

– Договорились, – киваю, старательно пряча улыбку за чашкой чая.

* * *

Неуютно – это слишком мягкое определение для моего состояния.

Чувствую себя скованно, не смотря на то что девушка–массажист на самом деле профессионал своего дела.