Карантин в Гранд-отеле

Рэйтё Енё

В конце концов, глядя на жующего с таким аппетитом врача, Брунс и сам начал получать удовольствие от еды… Чудо, а не врач.

– А теперь налейте виски…

– Я не пью…

– Тихо! Делайте то же, что и я! Вот так! К чертовой матери… И пейте! Пейте!

Брунс опорожнил свой бокал.

– А теперь что?

– А теперь мы с вами вместе десять раз споем «Путь далёкий до Типперери…»

… Несколько позже живший в соседнем номере миссионер колотил обеими руками в стену, пытаясь прекратить

этот невыносимый концерт и грозясь пожаловаться управляющему, но так ничего и не добился. Больше того, за стеной пустились в пляс да так, что начали дрожать стекла!

Глава 19

Придя в себя, синьора Релли так и не объяснила причину своего обморока.

– Со мной часто случается такое в период дождей. Не зря я еще два дня назад хотела уехать в горы.

– Но все-таки при виде кинжала вы… – начал было капитан.

– Что? Вы меня в чем-то подозреваете?…

– Об этом и речи быть не может… Мне показалось, что вы что-то вспомнили…

– Такое ужасное зрелище и такое ужасное время года… Этот карантин может стоить мне жизни, если я не смогу вовремя уехать в горы…

Капитан беспомощно посмотрел на Элдера. Инспектор взял в руки кинжал.

– Как зрелище он ничего особенного не представляет. А вот не могли бы вы нам сказать, синьора, почему он такой легкий?

– Откуда мне знать? Может быть, это игрушка…

– А что может означать эта римская двойка?…

– Может быть, цену… Элдер кивнул.

– Может быть… Хотя обычно цену обозначают арабскими цифрами. Мне кажется, что это, скорее, какой-то знак.

Вдова нервно теребила свое ожерелье…

– Не знаю, – быстро ответила она. – Полагаю, что я могу уже уйти, не так ли?…

– Я просил бы вас задержаться еще на минутку… – с улыбкой проговорил Элдер.

– Вы считаете себя вправе вести допрос? Мне казалось, что это дело капитана.

Элдер с довольным видом кивнул.

– Вы совершенно правы, синьора. Надеюсь, капитан поинтересуется, откуда вам известно, как главное управление распределило между нами обязанности?

Синьора Релли, побледнев, поднялась с места.

– Можете арестовать меня, если посмеете, но этого унизительного допроса я не потерплю!

– Мы задаем вопросы в самой вежливой форме, и мне совершенно непонятно, почему вы так нервничаете…

Синьора Релли села снова.

– Si! Можете задавать мне вопросы, капитан, но этот господин в штатском…

– Старший инспектор Элдер – известный сотрудник полиции, и я попросил его принять участие в следствии… – ответил капитан и покраснел, чувствуя, что это капитуляция с его стороны.

– Не понимаю, почему вы сердитесь на меня, синьора, – сказал Элдер. – Я отношусь к вам с безусловным уважением и ни в коем случае не собираюсь впутывать

вас во что бы то ни было. Я лишь хотел бы задать несколько вопросов.

– Va bene… давайте… О кинжале мне ничего не известно и…

– Но, простите, – улыбнулся Элдер, – кто говорит о кинжале?… Мне лично хотелось бы узнать, когда умер синьор Релли?…

– Почему это вас интересует?

– Старая привычка уточнять все данные о людях.

– Мой муж умер восемь лет назад.

– Как его звали?

– Может, вас интересует и национальность?

– Упаси бог. Только имя.

– Да? Его звали Арнольдо.

– И где он похоронен?

– В Виченце… Вы можете сказать, какое все это имеет отношение к делу?

Капитан тоже бросил на Элдера недоуменный взгляд.

– Это действительно так важно, Элдер?

– Если нет, то почему синьора Релли так нервничает?

– Потому что мне не нравится, когда суют нос в мою личную жизнь. Я этого не терплю.

– Ну, тогда не буду, – спокойно ответил инспектор. – Скажите только, пожалуйста, что означает двойка на кинжале?

С дрожащими губами она вскочила с места.

– Я уже сказала, что не знаю… Это… какой-то игрушечный кинжал… Детская игрушка.

Элдер встал перед нею и посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы ошибаетесь, синьора Манзини! Это игрушка для взрослых.

Женщина впервые за весь разговор растерялась, потом она пожала плечами и уныло прошептала:

– Si! Вам все известно… Да, я Недда Манзини… Удивленные взгляды всех присутствующих обратились к ней. Капитан потер лоб.

– Где-то я уже слыхал это имя…

– Слыхали. Оно известно было всему миру. Я была оперной певицей. Девятнадцать лет назад… Потом я ушла со сцены и уехала с одним миссионером на Борнео… А когда… он умер… – Ее глаза наполнились слезами, – я решила вернуться… Но я не хотела быть постаревшей артисткой… Вместо этого я стала играть роль молодой еще вдовы и приняла фамилию Релли… Унизительно, когда люди высказывают свое сочувствие человеку, когда-то бывшему знаменитым… Я стала синьорой Релли. Basta!… Надеюсь, вы удовлетворили свое любопытство…

– О, меня интересовали совсем другие вещи. Я только хотел узнать, сколько артистов сейчас в этом доме?

Маркхейт покачал головой. Куда снова метит этот хитрец?

– Почему вы спросили об этом? – нервно повернулась к Элдеру итальянка.

– Потому, – ответил Элдер, – что этот кинжал – театральный реквизит…

Молчание…

– И… что вы хотите этим сказать?

– Что мне необходимо познакомиться со всеми находящимися в этом отеле артистами, которые могли сохранить в качестве сувенира этот реквизит, – он бросил взгляд на кинжал, – которым они пользовались во втором акте оперы.