Караси и щуки
Шрифт:
– Спальня…
– Ну, вотъ, ну, вотъ! Въ кабинет есть огромный широкій диванъ, есть оттоманка, a вы еще спальню заводите. Что за мотовство?!..
– Но… y меня вдь жена…
– Ну, что жъ… Прекрасно на этой оттоманк умстились бы съ женой рядомъ…
– На ней нельзя спать… Плюшъ испортится.
— A зачмъ плюшъ? Клеенкой обтянули и конецъ. Что за швыряніе деньгами. Лучше бы эти деньги на военныя нужды пожертвовали… О! Тамъ еще комната?
– Да… Это спальня моего брата…
— Зачмъ? Къ чему? Кому это нужно? Спальня! Въ томъ же кабинет можно и устроиться. Вы съ женой на оттоманк,
– Но… y жены есть туалетный столикъ… его некуда тутъ поставить…
— Какъ некуда? A на вашъ письменный столъ. Такой огромный дуракъ, — неужели онъ не сможетъ сдержать этого крошки… И преудобно будетъ: жена ваша взбирается на письменный столъ (вы ее можете и подсадить) и садится за туалетный столикъ, причесываться или что она тамъ длаетъ, вы y ея ногъ сидите, работаете, a на другомъ конц стола можетъ сидть вашъ братъ и сть въ это время колбасу.
– Нтъ, такъ неудобно… Жена любитъ, чтобы изъ спальни былъ ходъ прямо въ ванную…
– О, Боже милостивый! Что вы, Ротшильдъ, что ли? Зачмъ вамъ отдльная ванная? Ванну можно поставить на мсто этой этажерки съ бездлушками и отгородить ее ситцевой занавсочкой… Да постойте! Вдь тутъ, вмсто этого мраморнаго идіота, можно поставить керосинку… Тогда вамъ и кухни не надо… Жена будетъ жарить на керосинк яичницу, братъ рубитъ, скажемъ, котлеты, a вы чистите картошку! Ни кухни, ни кухарки не надо… A экономію всю на нужды войны жертвуйте… Сколько y васъ теперь комнатъ?
– Ш… шесть…
– Ну, вотъ! A я вамъ доказываю, что одной довольно… Тсновато, вы думаете? A на кой дьяволъ вамъ два шкапа книгъ? Что вы ихъ вс сразу читаете, что ли? Вдь больше одной за разъ не читаете? Ну, вотъ! Запишитесь въ какую-нибудь библіотеку и берите книги, a эти продайте, a деньги на Красный Крестъ пожертвуйте… Вдь сердце кровью обливается, когда на васъ смотришь. Это что — жакетъ на васъ?
— Жакетъ…
– Рублей 60, поди, стоить.
— 140.
– Ну, вотъ! Кому это нужно?! Взяла бы жена и сшила сама изъ трико по три двадцать аршинъ; и прочно и хорошо. Пальто, вонъ, я ваше въ передней видлъ. Почему на мху? Можно и въ весеннемъ проходить зиму, a ежели холодно, то не здить на извозчикахъ или тамъ на трамваяхъ, a просто бжать по улиц. И экономія времени, и согрешься… A это пальто спустить надо, a денежки на шитье противогазовъ пожертвовать. Гм… да! Позвольте, г. Фурсиковъ… Почему же вы плачете?
– О, г. дйствительный членъ петроградской лиги для борьбы съ роскошью и мотовствомъ! Вы такъ хорошо говорили, такъ убдили и меня, и жену мою, и брата, что мы ршили во всемъ и везд слдовать тмъ принципамъ, съ которыми сейчасъ познакомились…
– Гм… Ну, да… Я очень радъ… гм!.. Очень. Утрите слезы. Еще не все потеряно… Прощайте, г. Фурсиковъ, прощайте, мадамъ. A гд же вашъ братецъ?
– A онъ тутъ побжалъ въ одно мсто… А, вотъ онъ! Вернулся.
– Прощайте, господа… Это что y васъ, передняя? Ну зачмъ такая большая передняя… Все верхнее платье можно вшать въ кабинет, около ванны… A экономію пожертвовать на нужды… гм! Гд же мое пальто?
– Вотъ оно.
– Это не мое. У меня было съ бобровымъ воротникомъ,
– Нтъ, это ваше. Это ничего, что оно старенькое и безъ воротника. Если вамъ будетъ холодно — можете бжать…
— Гд мое пальто?!!
– Вотъ такое есть. Не кричите. A то, которое было вашимъ, мой брать усплъ заложить за 300 рублей въ ломбардъ, a деньги внесъ на Красный Крестъ… Вотъ и квитанція. Простите, г. членъ для борьбы съ роскошью, но вы такъ хорошо говорили, что мой брать не могъ сдержать порыва… Всего хорошаго… Позвольте, господинъ!.. Квитанцію забыли захватить…
— Ушелъ… Обидлся, что ли, не понимаю… И на что бы, кажется?
ДОБРЫЕ КАЛИФОРНІЙСКІЕ НРАВЫ
Дорогая военная цензура!
Разрши, пожалуйста, мн написать то, что я хочу; и не только написать, но и напечатать. Вдь ты понимаешь, что то, о чемъ я мечтаю ниже, настолько невроятно, настолько нежизненно, настолько не подходить къ нашей русской обстановк и быту, что объяснить мои «мечты» подстрекательствомъ — можетъ только человкъ, имющій что-либо противъ меня лично. A такъ какъ военная цензура не должна имть на меня сердца (не давалъ повода) — то твердо надюсь, что и все ниженаписанное увидитъ свтъ.
Любящій васъ Арк. Ав.
…Нсколько всадниковъ съ суровыми мрачными лицами подскакали къ хижин конокрада Джо Мастерса изъ Красныхъ Утесовъ — и спшились.
— Эй, Джо! Выходи! — закричалъ предводитель, стуча въ толстую дверь рукояткой кинжала.
На порог показалась молодцеватая фигура Джо Мастерса съ двумя пистолетами въ рукахъ, но когда онъ увидлъ выраженіе лица пріхавшихъ — руки его опустились.
— A я и не зналъ, кто пріхалъ — хотлъ защищаться. Значить, дло кончено?
— Да. Я — представитель комитета общественной безопасности. Ты молодчина, Джо, что уважаешь судъ Линча… Видишь ли, противъ тебя показали два уважаемыхъ гражданина Ревущаго Стана: мистеръ Кентукъ и мистеръ Пигсби… Дло врное.
— Что жъ, — пожалъ плечами Джо, — игра проиграна!
Онъ бросилъ пистолеты и задумчиво направился къ дереву, на одной изъ нижнихъ втвей котораго два рудокопа прилаживали тонкую волосяную веревку съ петлей на конц…
– Саламаткинъ! Свидтельскими показаніями полиція установила, что ты продаешь недопеченный хлбъ. Недопекаешь его ты для того, чтобы онъ больше тянулъ на всахъ. Кром того, ты берешь за него на 1 1/5 копейки дороже противъ таксы. За это мы штрафуемъ тебя на 300 рублей.
– Ваше благородіе! Помилуйте! Подвозу нтъ, вагоновъ, шведскій транзитъ въ неисправности, волненіе въ Персіи — нешто намъ возможно выдержать?!!..
– Кардамоновъ, взыщи съ него!
– Господинъ городовой! Обратите ваше вниманіе на этого проклятаго извозчика № 100. Я выхожу изъ Литейнаго театра, нанимаю его въ Троицкій, a онъ съ меня за это рупь проситъ. Нешто это дло? Грабежъ это безформенный!