Кардинал в серой шинели

Конторович Александр Сергеевич

– Но церковь…

– Ты – Серый. Надо ли мне напоминать, что обычные мерки к тебе неприменимы?

– И… как вы к этому отнесетесь?

– Не заметим. Этого достаточно?

Мы пересекаем двор замка, проходим под аркой ворот внутренней стены. Гройнен поднимает голову и, подслеповато прищурившись, оглядывает башню. Вернее – не саму башню, а ее входную дверь.

– Вот… – он протягивает руку. – Видишь, над дверью?

– Плита?

– Это не плита. Глина, ею замазали надпись над дверью. Она вырублена в камне, и кто-то распорядился

замазать ее глиной.

– Зачем?

Вместо ответа епископ разводит руки в стороны.

Оглядываюсь по сторонам и вижу обрубок бревна невдалеке. Упираясь руками, подкатываю его к двери и, поставив на торец, прислоняю к стене. Вытаскиваю из ножен Рунный клинок и, встав на бревно, ковыряю острием замазку. То ли я удачно попал, то ли еще что – но вся эта маскировка внезапно осыпается вниз, запорошив мне глаза сухой и мелкой пылью.

Отплевываясь, спрыгиваю на землю и, протирая глаза, отхожу в сторону. Гройнен сидит на камне, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Ну, ваше преосвященство, что там?

– Почитай…

– Да не разбираю я… и глаза пылью запорошило.

– «Тот, кто рискнет разбудить “каменную вдову”, будет навеки заключен в ее объятия. Участь сия не минует и всех тех, кто дерзнет быть свидетелем этого события».

– Фигасе, какие тут губернские страсти! И как сие понимать, ваше преосвященство? Разбудить – это как? Стену поцеловать?

– Не знаю. Но, как ты понимаешь, желающих до сих пор не находилось.

– Думаю, что и сейчас их немного будет. Однако ж пост тут дополнительный поставлю. И надпись эту… Пожалуй, зря я ее расковырял. Надо будет сызнова замазать. Ночью, чтобы никто не прочитал.

– Эту башню изучал еще мой предшественник. Если хочешь, я прикажу доставить тебе его записи.

– Буду премного благодарен, ваше преосвященство! И, вы правы, с Мирной поговорю! А что до башни… пускай себе стоит… в одиночестве, как и раньше.

К моему удивлению, встреча Гройнена с сероглазкой прошла очень даже задушевно и без напрягов. Это было тем более удивительно, ибо Мирна впоследствии рассказала мне о том, что он относился к числу наиболее стойких противников целителей и всей их деятельности. Епископ представлял собой наиболее консервативное церковное крыло. Понятно, отчего Эрлих пригласил именно его. Если уж такой консерватор обвенчает Серого и целительницу… многое может поменяться. Так что коллеги сероглазки должны будут ей нехило проставиться!

Отдохнув денек, неугомонный старик полез-таки в подземелье. После этого он, совместно с Эрлихом, употребил немалую дозу «трупоподъемника». Даже его закаленное сердце с трудом вынесло это зрелище. Отец Варшани, рассказывая о посещении, был краток и серьезен.

– Епископ пообещал сделать все, что от него зависит, чтобы раз и навсегда покончить с Молчащими.

Да, учитывая вес старика в королевстве… такое обещание многого стоило.

Незаметные монашки тихой тенью следовали теперь за сероглазкой, аккуратно фиксируя в памяти все то, что, по их мнению, представляло хоть какой-то интерес. Так мы и обратили внимание

на неприметный ранее постоялый двор, расположенный чуть в стороне от дороги к городу.

– Этот человек трижды сопровождал нас, когда мы ехали в город и обратно, – рассказывала сестра Майя, рисуя на листе бумаги его портрет. – Ни разу он не приблизился настолько, чтобы вызвать подозрение охраны, но всякий раз внимательно наблюдал за тем, как устроен наш отряд. Встречает он нас всегда вот в этих местах и провожает вот сюда… Потом возвращается на постоялый двор.

Говоря это, она делает пометки на импровизированной карте, которую по моей просьбе составили люди барона.

– Он там живет? – спрашивает Лексли, рассматривая изображение неизвестного.

– Да, снимает комнату. Приехал недавно, меньше недели назад. Его здесь не знают. Никуда надолго не уходил и ни с кем не встречался. Во всяком случае, этого никто не видел.

– Комнату он надолго снял?

– Осталось пять дней.

– Так… – чешу в затылке. – И откуда этот гостенька пожаловал?

– Не от Молчащих – перстень на него не реагирует, – сестра Майя виновато разводит руки. – Больше нам ничего узнать не удалось…

– Спасибо, сестра! – серьезно кивает Кот. – Вы и так сделали то, чего не сумели выполнить мои люди. Ведь они должны были доложить мне про этого незнакомца.

– Но он не приближался к нам и не представлял собой никакой угрозы.

– Все равно! – не соглашается Лексли. – Это их упущение.

После ухода монашки мы молча сидим минут пять. Так… пришли-таки гости незваные. Знать бы, от кого? И чего им тут надобно? Не факт, что это не Молчащие – они могли прислать и наемника. Горцы? Король? Да, в принципе, не один ли хрен?

– Брать его надо… – нарушает молчание Кот.

– И что мы ему предъявим?

– Да уж найдем…

Смотрю на него и понимаю, что понятия соцзаконности и толерантности еще долго не дадут на здешней почве никаких всходов.

– Ладно… как будем это делать?

– А ты-то что всполошился? – удивляется мой собеседник. – И сами все сделаем в лучшем виде.

– Не сомневаюсь. А колоть его как будете?

– Чем? – удивленно вскидывает брови Лексли. – И куда?

Вот, блин, я когда-нибудь что-то подобное ляпну, а народ и воспримет это как конкретное указание! Терпеливо поясняю собеседнику свою мысль.

– В то, что вы его спеленаете, как младенца, я не сомневаюсь ни единой секунды. Но каким образом вы будете вытаскивать из него нужные сведения?

– Тебе в подробностях разъяснить?

– Нет, не надобно. Я не вчера родился, и кое-что себе представить могу. Но, согласись, что моя зловещая репутация в подобной ситуации будет куда более эффективна, чем раскаленное железо, например.

– Не буду спорить. Ты что же, так и будешь бегать сам по каждому такому случаю?

– Если это касается безопасности Мирны, то не то что побегу – полечу!

– Г-х-м-м… да, извини… Ладно! Давай все, как следует обмозгуем…

Почти бесплотная тень скользнула вдоль стены и замерла около нас.