Кареглазка и чудовища
Шрифт:
Это был примитивный секс с идеальным самцом, и в то же время — с грубым, раздражительным человеком, не контролировавшим свою агрессивность. Она кончила, но было больно, а внутри, кроме семени, остался неприятный осадок, как после унизительного изнасилования.
— С Артуром случилось что-то нехорошее. Илья, нужно срочно отправить за ним вертолет!
— Стой-стой… да погодь! — оборвал ее Горин. — Я знаю, что самолет Мчатряна пропал с радаров. Но рано вставать на дыбы — прошло всего минут десять.
— 50 минут, — вклинился Шпигин, взглянув
— Мы должны вылететь на его поиски! — настаивала Крылова, терроризируя на запястье браслет из ярких резинок.
— Где и как мы будем искать его посреди ночи?! — голос Горина возрос, но лицо сохраняло невозмутимость. — Я не буду рисковать своими людьми. Самое раньшее, когда сможем вылететь — за час до рассвета. Часов в 5–6. Если у Мчатряна проблемы — пусть свяжется с нами.
— Ты, наверное, шутишь? Артур везет лекарство. Мы обязаны отправить за ним вертолет!
— Босс, там же Паркер передал, что спутник засек вспышку с огнем, — снова влез Шпигин, заискивающе заглядывая в глаза полковника. — Пламя от упавшего самолета, вроде. Я думал, что мы полетим…
Стив Паркер с форта Джефферсон, их давний верный друг, всегда помогавший с информацией и данными с американских спутников. Горин метнул сердитый взгляд на капитана, и тот заткнулся, пока командир недовольно качал головой, и глядел на свои армейские часы с фосфорными светящимися точками на циферблате. Если поблизости бродит маньяк с зениткой, сбивающий самолеты, то это «жопа»… но, сейчас он не был готов уступить этой стерве.
— Дорогая моя, ты же такая умная… — он сплюнул табак. — Неужели ты веришь во всю эту хрень под названием «ковчег»? Что это такое, вообще? Корабль? Что за бред, елки-палки?!
Действительно, Крылова не знала, что такое Ковчег, но она верила Артуру. В голове снова прозвучали его утренние слова: «Я назвал его Ковчегом. Символически, конечно. Он необыкновенный, ты увидишь. Лена, с его помощью мы спасем человечество». Нет уж, они обязаны лететь!
— Илья, нам нужно это! Ковчег — это вместилище, в первую очередь. Что конкретно — я не знаю. Но, чтобы это ни было, нам без него — крышка! Ледники тают — теперь и Колонии под угрозой. Нам срочно нужно лекарство… хоть что-то.
— Дорогая, всем нам трындец — и от этого никуда не деться. Вчера, например, пропала связь с Чеченем на Каспии. Но, я обеспечил нам безопасность ЗДЕСЬ. Если и удастся обмануть природу, и ее замысел, то только здесь — в Крепости.
Он ухмыльнулся и ущипнул жену за задницу. А у нее от злости даже скулы свело.
— Илья, как ты уже достал! Если сейчас же не отправишь вертолет, то завтра я сама улечу. И ты меня больше не увидишь, — прошипела она. — Серьезно. Артур нашел способ победить фуремию — а ты думаешь… я даже не знаю, о чем ты думаешь? О своих осириях? О герберах? Или о Гамлете?
Она развернулась, чтоб уйти, но муж схватил ее за плечи, и с силой прижал. Его наглый рот смял ее губы. Возмущение, злость и отчаяние смешались
Он покраснел от обиды, злости и унижения. В один широкий шаг достиг жены и врезал ей пощечину. Вряд ли он хотел бить сильно, но тяжелая мужская ладонь звонко опрокинула ее. Нижняя губа вспыхнула болью, едва сдерживая автоматический поток слез, Лена прикрыла ладонью окровавленный рот. Тяжело дыша, Горин всех оглядел.
— Нашу маленькую ссору, наверное, будет правильней оставить среди нас. Моя супруга бывает не сдержанной, что иногда имеет последствия. Я уверен, что с возрастом это пройдет.
Шпигин кивнул, Керезора уставился в пол, а Крылова смерила мужа презрительным взглядом.
— Я вылечу с командой через час, — он уже испытывал досаду из-за произошедшего, хотя себя виноватым не считал. — Это в сотне километров от нас, возле Межника. Если ты летишь с нами — умерь свой пыл, и успокойся. Мне не нужна на борту истеричка.
Все ушли, а Крылова застыла под дверью Куба. Межник? Теоретически где-то там сейчас находился Мчатрян и его Ковчег. Лишь бы он не погиб… лишь бы он дождался ее…
****
Мне приснилось, что мама жива, и пришла домой. Она очень красивая и нарядная — праздновала день рождения на работе. По тротуару стучат ее каблуки, ветерок колышет платье, а водители оглядываются на Ольгу Петровну из своих машин. Мама счастлива, как тогда, когда отец еще был преуспевающим редактором местной газеты, у нас была шикарная квартира в центре, «ниссан» в рассрочку, а фамилия «Менаев» еще не была подвергнута остракизму.
Она входит во двор и кашляет, будто поперхнулась. Но, что странно, кашель не прекращается. Стук каблуков сменяется шорканьем. Внутри дома какой-то парень подскакивает к двери и закрывает ее на замок и засов. Мама дергает за ручку, стучит, но парень стоит и не шелохнется. Мама бьет в дверь изо всех сил, кричит и плачет, просить дать ей увидеть детей — но парень неумолим.
Я возмущен. Я хочу подойти и набить рожу этому наглецу. Но не могу этого сделать. Я вынужден бесконечно долго смотреть, как страдает моя мама.
Я хочу хотя бы посмотреть на него, но не вижу его лица, пока незнакомец не оборачивается на плач внутри дома — это рыдает Таня, запертая в спальне. Я вижу его лицо, я вижу, как испуган этот парень. У него на глазах слезы, хотя это совсем не оправдывает его поступка.
Я вижу, что этот парень — я.
****
Кошмар вырвал меня из дремоты, и я опять возненавидел себя. А затем понял, почему вообще проснулся — Таня задыхалась и кашляла на весь спортзал, при этом сотрясались и ее новая серьга, являющаяся, по сути, оторванной головой Дракулауры, и красные брови, непонятно чем нарисованные. Этот противный мейкап с серьгой сотворила Марина, и я уже даже не спорю с ними — этим курицам все равно, что брови словно намазаны менструальной кровью.