Карл Витте, или История его воспитания и образования

Витте Карл

Поговорим без шуток. Если у ребёнка есть пороки тела или сознания, то даже для самого великого воспитателя на земле будет невозможным развить то, чего нет. Но если у ребёнка всё в порядке, хотя что-то развито хуже или что-то не в идеальном состоянии, или работает не в полную меру, неважно, касается это тела или души – ясно видящий воспитатель – правда, только именно такой! – способен постепенно преодолеть эти сложности или, наконец, просто добиться результатов.

Такой воспитатель будет способен посредством очень тщательных занятий поднять ребёнка средних способностей до уровня, которым обладают одаренные дети, воспитываемые беспечно и неправильным образом, а часто и выше его. Тут я должен сказать правду –

дети средних способностей, воспитываемые с любовью, разумностью, вниманием и ревностью опытным и предусмотрительным воспитателем, могут занять в человеческом сообществе гораздо более высокие позиции, чем одаренное дитя, попавшее в руки беспечного, дурно образованного и неопытного воспитателя. С другой стороны, должно быть очевидно, что последние могут и должны подняться выше, если воспитываемы столь же мудро и тщательно, как первые. Также ясно и то, что последнего очень часто не происходит в нашем несовершенном мире да и не может произойти при существующих обстоятельствах. Таким образом ясно, что масса одаренных детей пропадает, отходит на задний план в то время как средне одаренные дети при благоприятных обстоятельствах поднимаются к вершинам, доступным редкому смертному.

Чем может стать одаренный ребёнок при совершенном образовании и воспитании и при самых благоприятных обстоятельствах, я полагаю, мы себе и вовсе не можем представить, ибо известные нам гении, как Александр Македонский, Цезарь, Карл Великий, Генрих, Фридрих и пр. обладали в детстве не только плохими физическим данными, но и дурными наклонностями. Но даже и они сумели приблизиться к идеалу, возможному в нашем несовершенном мире. Я убежден, что исключительно хорошо воспитанный человек станет сильнее, здоровей, красивей, изящней, отважней, щедрей, благородней, храбрей, мудрей, способней, серьезней, чувствительней, современней, чем человек без воспитания – короче, он будет тем человеком, который окажется гораздо ближе к высшей сущности, чем все мы.

Быть может, если бы мы в нашем искусстве воспитания были отброшены лет на сто назад, моё утверждение оказалось бы ложным. Но оно, скорее всего, истинно, ибо пока вопрос о том, как пробудить спящие в каждом ребёнке способности, остается открытым, как и то, что не так много ещё родителей и воспитателей, которые готовы использовать любую возможность развития ребёнка от колыбели до завершения воспитания. Только тогда, когда это станет общим местом, можно будет утверждать, что отец ребёнка средних способностей не смог дать своему чаду того, что дали отцы одаренных детей.

Но это вопрос не сегодняшнего дня. А сейчас совершенно очевидно, что наш обычный метод воспитания всё ещё далек от понимания того, что каждый человек может дать своему ребёнку, если все свои силы и возможности направит на получение результатов – и совершенно ясно, что пока мы добиваемся немногого.

Но поскольку моё утверждение, в котором я уверен, как в собственном существовании, подвергается нападкам со всех сторон, и только совсем немного людей верно ухватили и поняли его суть, я вынужден думать, что большинство просто неправильно понимает его, в процессе понимания, как это часто бывает, выдвигая массу противоречащих друг другу доводов, которые при ближайшем рассмотрении рассыпаются в прах.

Поэтому я попытаюсь объяснить это подробнее. С этой целью я представлю как можно более буквально один из множества разговоров, которые имел за последние четверть века по этому предмету.

ОН. Ну, друг мой, вы меня не убедили. Из чего это следует, что все люди рождаются с равными способностями? Кто может это подтвердить? Разница между человеческими способностями очевидна!

Я. Очевидна она и для меня. Но вы ошибаетесь в утверждении того, что ваш вывод вытекает из моего утверждения.

ОН. Что? Вы хотите сказать, что мой вывод

неверен? Неужели не ясно, что все дети должны иметь равные способности, если каждого из них я могу воспитать выдающимся человеком?

Я. Во-первых, я не говорил, что так сделать можно с каждым ребёнком, поскольку среди них есть и кретины, тоже относящиеся к человеческим существам. И я прекрасно знаю ту разницу, которая существует между ними и теми, кто явился в мир с прекрасными врожденными данными – она колоссальна. И градации между этими двумя полюсами мы сосчитать практически не в силах.

ОН. Вы хотите сказать, что это не ваша идея? Тогда я совершенно вас не понимаю.

Я. Именно так, ибо я говорил о «любом здоровом ребёнке», а это большая разница.

ОН. Я так не считаю – или я вас не понимаю.

Я. В последнем-то всё и дело. Но я попытаюсь говорить как можно более ясно. Я утверждаю, что способности у людей разные, а если мы возьмем их телесное, душевное и умственное состояние по отдельности и в сочетаниях, то варианты будут вообще неисчислимы. Но для нашей цели мы должны полагать их все-таки исчисляемыми. Таким образом, позвольте предложить градацию, скажем, от одного до ста. Способности выше упоминавшихся кретинов возьмем за единицу, в то время как прекрасно одаренный человек будет означить сотню. В таком случае ребёнок со средними способностями будет находиться где-то на уровне…

ОН. Пятидесяти. Это понятно. Только что из того?

Я. Скоро услышите. Итак, я утверждаю, что большинство детей приходит в мир со способностями, равными 50, поскольку, что наиболее обычно, то наиболее часто. И потому ваш сын, мой сын и дети ещё бесчисленных отцов будут принадлежать к этому числу.

ОН. Не совсем. Я признаю это в отношении моего сына, но не вашего.

Я. Хорошо. Чтобы угодить вам, я оставлю эту тему. Но продолжим о главном! Подумайте о десяти или двенадцати детях, со способностями в 50 единиц, но в самых различных сочетаниях. Пусть два из них, родившись, затем не получили никакого воспитания, два – минимальное, в городе, где никому нет дела до воспитания детей и все заняты на фабрике; ещё два учились в дурной школе, ещё двое – в школе получше, ещё двое росли в семейном кругу, наконец, ещё двое получили неправильное воспитание дома. И вы тогда легко согласитесь, что если их способности были примерно равными, а воспитание практически ничего не значит, то все эти дети по окончанию воспитания окажутся на одном уровне, несмотря на то, что один из них станет министром, другой учёным, третий купцом, четвертый нищим, а остальные обыкновенными обывателями. Но уверены ли вы в том, что все они будут одинаково совершенны как человеческие существа?

ОН. Естественно, нет. Поскольку один будет образован лучше, другой хуже, третий вообще никак, а потому один вырастет блестящим человеком, другой ординарным, а третий – дурным.

Я. Из моего примера вы видите, сколь многого можно добиться воспитанием. Но давайте посмотрим на ситуацию ещё раз. Останутся ли их природные задатки, которые первоначально были совершенно одинаковы, абсолютно одинаковыми через двадцать лет?

ОН. Что вы имеете в виду?

Я. Я, например, имею в виду то, что будут ли они все в двадцать лет обладать равными физическими данными?

ОН. Да как это возможно? Мы же говорим только о совершенно обыкновенном, о естественном, если можно так выразиться. Ясно, что сын рабочего или крестьянина, как правило, обладает куда большей физической силой, чем сын художника, учёного или министра.

Я. Отлично! Но почему?

ОН. Это-то ясно. Потому что первые три естественным образом развивают свою силу и при их жизни не могут не развивать её. В случае с тремя другими, их физическая сила тоже развивается, но мало, если и совсем никак, и она остается скрытой, а то и вообще исчезает.