Кармическое путешествие по нижнему миру
Шрифт:
— Адриан, давай к нам в кибернетический, — чувствуя, что ведет себя по-свински, сказал Стивен.
— Уже не отпустят, — прошамкал Гловер, а Калинка, ковыряя вилкой омлет, с мрачной радостью записал угрюмого старшего лаборанта двадцать девятой во все полнившуюся армию Адриановых доброжелателей.
— Насколько я понял, — сказал Теру, — Вчера провели дополнительные тесты у всех стажеров и практикантов. Симмонс не прошел, еще двое — из твоего ведомства, тоже.
Калинка слыхом не слыхивал ни про какие тесты и расстроился.
— На психическую
Гловер кивнул и скривился, не переставая упихивать в себя тост.
— В том числе. Стивен, ты проходил такие тесты?
— Наверное, — соврал Калинка. — Уже не помню.
— Я — нет, — встрял Гловер. — Но я-то с Харьковым пришел, а в Зеленограде были другие порядки. Здесь, можно сказать, детский лагерь.
— А там был концентрационный? — не выдержал Стивен.
— Вроде того.
— Для сложной системы требуется еще более сложная управляющая система, — решил поумничать Калинка. — С этой точки зрения, скоро нас начнут отбирать по группе крови.
— Разумный подход, — Адриан не стал смеяться. — Группа крови по-своему влияет на деловые качества и вообще на характер.
— Это уже метафизика, а не медицина, — фыркнул Гловер. — Я с вами всеми скоро с ума сойду. Вы еще гороскопы составьте!
Калинка ушел, не доедая. Гловер по-своему был неплохим парнем, но слишком нервным и издерганным. Впрочем, работая с Харьковым, трудно сохранить рассудок, тут уж Стивен мог поручиться. После памятного заседания шеф двадцать девятой на горизонте больше не возникал, к вящей Калинкиной радости.
Адриан, насколько Стивен мог судить, оставался на привычном уровне идиотизма, казался жизнерадостным и спокойным. Калинка уже понял, что это не маска. Именно таким японец и был. Даже проводя по двенадцать часов в сутки в лаборатории, где живой мертвец сходит с ума, запертый внутри собственного искалеченного тела, где шастает жуткий до зубовного скрежета доктор Харьков, и где живет сумасшедшая лошадь.
— Самость порождает страдание, — как-то пытался объяснить Адриан. Дело было еще во время стажировки, и разговор начали из-за скудности пожитков того. — То есть если у меня имеется что-то, это автоматически порождает привязанность к этой вещи, а где привязанность, там и страдание.
— А к людям как? — сомневался Калинка. — К людям тоже не надо привязываться?
— Им надо помогать избавиться от страдания, — не отвечал на вопрос Теру.
— Жизнь — страдание, страдание неизбежно. Я б их тогда убивал, — пошутил Стивен.
— Это крайность, — не оценил японец. — Другая крайность — равнодушие и эгоизм. Между ними пролегает единственный правильный срединный путь, идя по которому избавляешь от страдания и себя, и других. Наверное, это нелегко понять. Когда до меня дошло, стало гораздо проще.
— Этому надо учиться, — признал Калинка. — Если религии учатся, во что тогда верят?
— Я бы верил в человека. В общем, человек тоже имеет природу Будды, хотя Будда, строго говоря, не является
— Не знаю, — пробормотал тот. — Не задумывался. Но верить в человека — это зря. Вот правда. Ты что же, будешь верить в каждого мерзавца, который приставит тебе к горлу нож и заберет деньги?
— Это вернется и к нему, и ко мне, — пожал плечами японец. — И я не настолько беззащитен, чтобы позволить с собой такое проделать.
— То есть его ты убьешь.
— Ни в коем случае.
— Слушай, Адриан, если ты возомнил себя Иисусом Христом Суперзвездой, то самое время избавиться от иллюзий, — разозлился Калинка.
— Знаешь, почему мне с тобой интересно? — сменил тему Адриан. — Потому что те вещи, которые, по-хорошему, должны вызывать в людях уважение и просветление, приводят тебя в бешенство.
— Исключительно в сочетании с тобой, — отбил выпад Стивен. — Ты довел их до крайности. Разве такой этот твой срединный путь?
— Я стремлюсь к нему.
Срединный путь, выбранный упертым фанатиком, привел того сначала в лабораторию Харькова, а теперь, словно поганая замусоренная река, нес дальше, а куда, Калинка не знал, и все врал себе, что и знать не хотел.
Никаких психологических тестов после окончания стажировки не было. Если ты был буйным психом или имел задатки серийного убийцы, у тебя не было шансов даже приблизиться к ВНЦ.
7
Калинка выдержал три недели. Заставил себя выдержать, хотя любопытство порой доводило не только до бессонницы, но и до потери аппетита. Что-то происходит, а он, Стивен Калинка, лезть в это не должен. Просто потому, что нельзя. ВНЦ — все-таки не благотворительная организация, что же, вполне разумно использовать полученные результаты исследований в каких-нибудь целях.
Недавно «Лига Свободы Сети» вывесила на своем ресурсе информацию о том, что Всемирный Научный Центр, в действительности, занимается разработкой нового оружия массового поражения, а не служит великому делу глобализации. Текст, конечно, привел Калинку в состояние здоровой истерики. Стивен долго хохотал, утирал выступившие слезы рукавом халата, давился кофе, а потом позвал Шона, чтобы тот тоже смог насладиться.
Калинка готов был поспорить, что в начальной школе он и то писал убедительнее.
Тем не менее, жалкий памфлет вызвал неслабый резонанс. Сервер, на котором размещался сайт «Лиги» быстро стал недоступным от хлынувшего на него народа, а новость, вопреки всем существующим законам об авторском праве, копировали к себе все, кому не лень.
— Им плевать на свободу глобальной сети, — прокомментировал Шон, все еще хихикая. — Зато сколько показов рекламных баннеров они на этом поймают!
— Хорошая свобода, — хмыкнул Калинка. — Докладывать, кстати, будем?
— Надо указать в отчете, все-таки, событие. Да и не впервые, лучше сделать так, чтобы и с нас, в случае чего, спросить было нечего.