Кармическое путешествие по нижнему миру
Шрифт:
— Поверить не могу, — с умеренной дозой восхищения сказал он. — Я бы сказал, что этот эксперимент предосудителен, не будь он таким…
— Не будь этот Вереница таким исключительным, его ни за что бы сюда не притащили, тем более, вместе с лошадью, — оборвал Калинка. — Когда случился этот, скажем так, инцидент, конь не давал даже погрузить истекающего кровью хозяина в неотложку. Потом, конечно, кое-как упихали, но зверюга поскакала за машиной. А уж от больницы вообще прогнать не могли. Даже усыпить хотели, но общественность не дала.
— Мало ли, может быть, хозяина любит.
— У него сын есть, года три-четыре, маленький совсем. Сюда, его, разумеется, не приводят. А в больнице, откуда Вереницу забрали, он посидит-посидит с папкой, да и к Деспоту. А тот к нему ластился, как к родному.
— И все?
— Нет, не все. Пацан, конечно, еще мало соображал, но дед, который его в больницу водил, как-то приметил, что когда маленький у кровати отца сидит, лепечет ему что-то, конь с улицы словно бы отвечает.
Адриан улыбнулся.
— Потрясающая история, — похвалил он. — Стивен, а как вообще допустили лошадь в больницу?
— Ты же знаешь этих европейцев, — хмыкнул Калинка. — Они мало того, что эвтаназии этого субъекта не стерпели бы, а уж ущемления прав скотины — тем более. И еще в новостях такую рекламу сделали, что потом, наверное, в этом госпитале платных коек не хватало. Да и потом, зверюгу все ходячие больные кормили.
— Это-то я вижу, — насупился японец. — Еще немного такого рациона, и у него начнутся проблемы с ногами. Если уже не начались. Лошадь должна двигаться.
— А покойники — лежать в земле, — в тон ему пропел Калинка. — Что же, я думаю, в эту лабораторию ты будешь заходить часто. Кстати, не надумал завести собачку?
Вчерашнего отчуждения как ни бывало. Стивен удивлялся, что мог накануне посчитать Адриана бесчувственным японским божком. Нормальный был парень, любил поговорить, а уж как с него снимали Чипа!
Мысли о взбесившемся роботе вернули Калинку к реальности.
Слово «нормальный» для Теру вряд ли годилось.
Конь Адриана заметил. Через непрозрачное стекло. В Деспоте, наверное, вообще мало уже осталось от лошади, но такое поведение многое значило. Аниполе? Или шуточки Вереницы?
— А что у нас теперь? — прервал его размышления Адриан.
— Роботов с тебя уже хватит, Вереницу посмотрели, — Калинка загибал пальцы. — Значит, бар.
3
— Запирая людей в подвале на неопределенный срок, необходимо должным образом заботиться о гармоничном сочетании работы и отдыха, — продекламировал Калинка.
Адриан хихикнул.
Прежде чем тащить новичка в бар, Стивену пришлось выдержать сражение с салатно-зелеными джинсами и растянутым красным свитером того. Теру искренне считал такое сочетание цветов вполне адекватным, да еще полез за ленточкой для волос. Оранжевой. Выхватив у подопечного уродливый аксессуар, Калинка почувствовал себя стилистом-извращенцем. Нет, он и сам искренне полагал, что тратить на одевание больше двух минут, необходимых, чтобы затянуть ремень и отряхнуть помятый халат, — верный признак назревающих проблем с ориентацией. Но отпускать Адриана в таком виде значило обречь и
— Адриан, вот какого цвета это бабье счастье? — вопросил Калинка.
От предположения, которое он почти уже высказал, Стивену самому сделалось смешно. Не мог Адриан быть из «этих», коих в подвале и так хватало.
— Понятия не имею, — без колебаний отозвался доктор. — Стивен, послушай, я не против, чтобы ты был моим консультантом, но у меня просто нет другой одежды.
— А моя с тебя свалится… — докончил Калинка и тут осекся.
— Ты что, дальтоник? — не очень тактично, но зато честно спросил он.
— Полная цветовая слепота, — совершенно не обиделся Адриан. — Врожденная.
— Мда… Тебе лучше бы ходить по магазинам с кем-нибудь.
— Я не хожу по магазинам.
— Я тоже.
Калинка мысленно клял себя за невнимательность. В личном деле же черным по белому написано, что Адриан не различает цветов, а потому в свое время испытывал серьезные затруднения при поступлении в Университет Оулу.
Врач с цветовой слепотой. Пусть даже фельдшер.
Не хотел бы Калинка угодить к такому на прием.
— А не мешает? — спросил он. — Ну, лечить…
— Совершенно. Внутренности я не путаю, — ухмыльнулся Адриан. — А вот водительские права мне давать не стоит.
— Не дали?
— Сам отказался. Думаю, сяду я за руль, и работы моим коллегам прибавится.
Калинка, все еще осмысливавший, каково это, не видеть цветов, вертел в руках оранжевую ленточку.
— Ты всегда такой ответственный? — поинтересовался он.
— А как же, — хмыкнул Адриан. — Что я сделаю, то ко мне и вернется. Это карма, Стивен.
— Очередной японский боевой клич?
— Закон мироздания. Но не буду тебя этим утомлять, пока сам не попросишь.
— Иди в форме, — Калинка неожиданно вспомнил, из-за чего вышел спор.
— Куда идти?
— В форме, говорю. Отучайся бегать в гражданском, — пояснил Стивен.
За форму он мог быть спокоен. Она была именно тех цветов, из которых, наверное, состоял для Адриана весь мир.
Бар подвала по популярности значительно превосходил оранжерею. Особенно в вечернее время. Калинка прикинул, сколько осталось у него до смены, и решил, что будет выпивать. Заодно хотелось понаблюдать, что представляет собой Адриан в подпитьи, и не опасно ли будет, в случае чего, отпускать его одного в этот драконник. Именно так Калинка бар и называл.
Первый год, когда ему еще не было восемнадцати, в бар Калинку не пускали, и он очень расстраивался. Получив, наконец, вожделенный доступ, Стивен разочаровался. Он и так знал, что многие в проекте были психами — клиническими, разве что без справок, а уж в пьяном виде и вовсе вызывали отвращение. В особенности тем, что в качестве закуски предпочитали сплетни об отсутствующих коллегах.
Приведенный в порядок Адриан сохранял самурайское спокойствие. Такое вспомнилось Калинке сравнение, и он решил как-нибудь поговорить с Теру о Японии. При условии, что тот сам хоть что-то знал. Или знал, но не хотел топить собеседника в потоке энциклопедических знаний.