Карнавал Хилл
Шрифт:
— Все, что я когда-либо пытался сделать, это защитить тебя, — отрезал он.
— Если ты думаешь, что, отправив Маверика в тюрьму, ты защищал его, то у тебя извращенное представление о том, как выглядит отцовство.
— И что ты об этом знаешь, а? — прорычал он. — Нелегко было управлять «Арлекинами» и растить двух мальчиков с одинаково мятежными душами. Я знал, что ты уйдешь. Вы оба. Как только у вас появился бы шанс сбежать с Роуг, я знал, что вы сбежите из Сансет-Коув в какую-нибудь грязную нищенскую жизнь, где у вас не будет ничего и никого, кто мог бы вас защитить.
—
Плечи Лютера напряглись при этих словах, и я понял, что причинил ему боль, и я был чертовски этому рад. — Ладно, я облажался. Я знаю, что облажался. Но я пытаюсь исправить это сейчас. Я принял твою девушку в Команду, я проявил к ней снисхождение, я…
— Ты опоздал с этим на десять лет! — Взревел я. — Ты знаешь, что Шон с ней сделал? Ты хоть представляешь, через что она прошла, потому что ей некуда было идти и приходилось полагаться на этого ублюдка только для того, чтобы у нее была крыша над головой?
— Прости, ладно? — Рявкнул он, не отрывая глаз от дороги.
— Этого недостаточно, — сказал я с горечью. — Я никогда не прощу тебя за это. За все это. Это твоя вина, что мы оказались в таком дерьме.
— Ну же, сынок, — попытался он, и его тон немного смягчился. — Должно быть что-то, что я могу сделать, чтобы все исправить.
— Нет, — холодно ответил я. — Если ты не можешь повернуть время вспять и вернуть нас всех в тот день, когда ты выгнал Роуг из города, и простить ее за так называемые преступления против Команды. Больше ты ничего не можешь сделать.
Он протянул руку, чтобы положить ее мне на плечо, но я отпихнул ее, отвернувшись от него и уставившись в окно. Он был мудаком, и я поклялся себе и своей семье, что выкопаю те его части, которые воплотил в себе, и уничтожу их.
— Иногда приходится принимать трудные решения. Ты изгнал Чейза, так что должен знать… — начал он, но я резко перебил его.
— Это другое. Он нас предал. Он предал Роуг. И если ты еще не понял, то вот где я подвожу черту. Когда дело касается ее, я не проявлю милосердия. И это касается тебя в том числе.
— Так это мое наказание, да? — пробормотал он. — Ты будешь отталкивать меня до конца моих дней?
— Это то, чего ты заслуживаешь, — прорычал я, и он кивнул, прижимая язык к щеке и сворачивая на дорогу, ведущую к утесам.
Снова воцарилась тишина, пока мы ехали вверх по извилистой тропе и в конце концов остановились на вершине, где Шон объявил войну Коув. Маверик уже был там, лежал на капоте старого зеленого «Chevrolet» в бейсболке, низко надвинутой на лицо. Его грудь была обнажена, и он загорал, но, как бы небрежно он ни выглядел, в руке он сжимал револьвер, и я был уверен, что он знал, что мы здесь. Я попросил Роуг позвонить ему, чтобы он встретился с нами, зная, что он никогда не согласится, если я попрошу. Но ради нее, очевидно, он готов на все.
— По какому случаю? — позвал он, когда мы направились к нему. — Сегодня ведь еще не День Благодарения,
Если мой отец думал, что Маверик не сможет застрелить его, то ему следовало повнимательнее присмотреться к шраму у меня на шее, который оставил мой приемный брат. Он хотел нашей смерти, и после того, что я только что узнал о его пребывании в тюрьме, я был удивлен, что он еще не выпустил пару таких пуль в Лютера.
— Я здесь только потому, что Роуг собирается отсосать мне член в качестве оплаты позже, — поддразнил Маверик, наконец садясь и натягивая бейсболку задом наперед себе на голову.
Я проглотил рычание в моем горле при этих словах, сосредоточившись на том, почему мы были здесь, когда он спрыгнул с капота машины, склонив голову набок и переводя взгляд между нами с насмешкой на губах. — Почему вы так на меня смотрите, ублюдки?
Комок застрял у меня в горле, когда я уставился на него, и мой отец одарил меня взглядом, который побудил меня ответить. Видимо, он считал, что ему было лучше услышать это от меня, но, черт возьми, я сильно в этом сомневался.
— Роуг рассказала нам, что случилось с тобой в тюрьме, — выпалил я, решив, сразу скинуть бомбу.
Каменное выражение лица Маверика не дрогнуло, но глаза выдали его. — Правда? — пробормотал он, обдумывая это знание. — Так вы, пришли сюда, чтобы что? Насладится выражением моего лица, когда скажете мне, что знаете мой самый темный гребаный секрет? Как будто вы все это время ничего не знали? — выплюнул он.
— Нет, — страстно прорычал Лютер. Он сделал шаг к нему, но Маверик поднял пистолет, предупреждая его, и он не пошел дальше.
— Она также сказала нам, что ты думал, что те охранники были «Арлекинами», — продолжил я, мою кожу покалывало от того, что, как я знал, с ним случилось, и, несмотря на годы ненависти между нами, меня это чертовски волновало. Потому что это все изменило, я просто не знал как.
— Думал, что они были? — он повторил с усмешкой. — Я знаю, что были. — Его взгляд метнулся к Лютеру с бурлящим отвращением в глазах. — Ты планировал заставить меня подчиниться жестоким способом, не так ли, па?
— Эти люди не имели ко мне никакого отношения, — яростно сказал Лютер, расправляя плечи. — Они не были «Арлекинами».
— Чушь собачья, — предсказуемо огрызнулся Маверик.
— Чейз узнал правду от Шона, — быстро сказал я. — Шон хвастался, что организовал это. Он был в тюрьме в то же время, что и ты. Он заплатил тем людям, чтобы они носили на своей плоти символ «Арлекинов» и морочили тебе голову.
Маверик застыл совершенно неподвижно, его глаза переместились с меня на Лютера, а затем снова на меня. — Что это? — требовательно спросил он. — Что вам нужно?