Карнавал сомнений
Шрифт:
— Они погибли, — поднимая на меня хмурый взгляд, глухо пробормотал брат. — Слетели с моста вниз. Прямо на скалы, — он едва заметно пожал плечами. — У них не было никаких шансов, Стэйс…
Даже сейчас, спустя семнадцать лет, вспоминать ту ночь не легко. Неудивительно, что последние шесть я старательно пыталась всё забыть. Только напрасно.
Сегодня память услужливо выдаёт даже то, что, казалось, уже давно пережито и похоронено.
Осторожно возвращаю обратно на полку позолоченную статуэтку — награду за первое место в Чемпионате по хоккею юниорской
— Чему ты там улыбаешься? — слышится за спиной мамин голос.
Я оборачиваюсь:
— Вы всё-таки превратили комнату Стива в музей.
Мама успела переодеться и сменить домашний брючный летний костюм на шёлковое вечернее платье цвета спелой сливы с треугольным вырезом на груди, а теперь пытается совладать с правой серёжкой в той же цветовой гамме.
— Давай, помогу, — предлагаю я, приближаясь.
Мама кивает.
— Скажи спасибо, что твою отец не превратил в джакузи, как собирался, — добродушно смеётся она.
— По-моему, это в тренажёрный зал, нет? — Крохотный замочек покорно сдаётся, и я отступаю назад.
— А получился ещё один музей, — с нажимом замечает мама. — Надеюсь, благодаря Риджу твоя… наша жизнь вернётся в нормальное русло.
— Смотря что ты подразумеваешь под «нормальным руслом».
— Например, что дочь рассказывает матери о женихе не за пять минут до его приезда на свадьбу средней сестры через переписку с младшей.
Иронично улыбаюсь. Ну вот! Наконец-то прозвучал упрёк, которого я ждала с первой минуты, как только переступила порог родительского дома.
Как ни странно, этого не случилось ни во время представления «жениха» семье, ни позже — за завтраком. Все мило и естественно общались. Так, словно давно знакомы. Ридж, как я и предполагала, прекрасно справлялся с ролью и моментально очаровал всех. Сестёр — дорогими подарками, которые выудил из чемодана с ловкостью заправского Санты. Отца — шуточками и любовью к остротам. Маму — чётким и совпадавшим с её мнением по поводу отделения Квебека.
Мне, как я и думала, досталась моя старая комната. Риджа поселили в той, что когда-то принадлежала Логану. Никто не донимал расспросами, не задавал наводящих вопросов о возможной дате ещё одной будущей свадьбы в семье Трупер. Почти не пришлось врать.
— Прости, мам. Просто случилось всё так быстро… Я ведь не собиралась его приглашать. До последнего момента, — я не обманываю. Можно сказать, говорю чистую правду, если опустить некоторые нюансы. — А потом подумала, что вместе с ним мне будет не так… сложно.
— Сложно? По-моему, милая, ты сама всё усложняешь. С самого начала, — многозначительно добавляет она: — Не Майк отменил вашу свадьбу, а ты. Значит, были причины. Рассталась и точка. Твой дом — здесь. Это Майк пусть ищет пятый угол.
Его имя режет мне слух, словно грязное ругательство. Сговорились
— Дело не в… Майке.
Произнести его имя оказывается проще, чем услышать, но я всё равно злюсь. Прошлое лезет из всех углов, напоминая о себе. Пусть к этому я худо-бедно успела подготовиться, пока ворочалась днём без сна в своей же бывшей комнате, где время остановилось ещё семь лет назад. Но обсуждать — всё так же невозможно, как и раньше, и делать этого я не собираюсь. Тем более, с мамой, которая недолюбливала Майка если не всегда, то с той самой аварии, когда погибли родители Логана и чуть не погибла я сама.
— Не помню, чтобы мы эту тему открывали, мам. Но давай сразу закроем.
— Ссоритесь? Уже? — из коридора за моей спиной доносится добродушный отцовский голос.
— Дискутируем, — мама миролюбиво улыбается, подаёт папе руку.
Отец нежно перехватывает её пальцы, притягивает к себе, обнимая маму за плечи, целует её в висок.
Я невольно расплываюсь в довольной широкой улыбке. Вот оно — реальное подтверждение из плоти и крови, что настоящая любовь существует. И появившееся облако раздражения невесомой струйкой сигаретного дыма испаряется в воздухе.
— Мама просто хочет сказать, Куколка, — отец правой рукой обхватывает меня за талию и прижимает к себе, — что мы тебя любим и сильно скучаем.
— Знаю, пап. — Благодарно чмокаю его в щеку и утыкаюсь лицом в плечо, с наслаждением вдыхая уютный и знакомый с детства запах кедра и едва уловимую примесь табака. В отличие от матери, резавшей по живому без анестезии, отец всегда умел найти правильные слова. — Я тоже скучаю.
— И мы! — Дэниз вклинивается между родителями, втаскивая за собой в образовавшийся круг и Эми.
— «Сила Труперов, правила Труперов» в действии, а? — она со смехом озвучивает предвыборный лозунг матери, обнимая отца.
— А как же иначе? Вместе и навсегда, — добавляет мама. — В горе и радости.
— Вместе и навсегда, — шёпотом повторяю я, крепче прижимаясь к родителям. Если, правда, существует жизнь после смерти, если каким-то образом Стив может видеть нас сейчас вот такими, в обнимку, вместе, в его комнате, он наверняка счастливо улыбается так же, как и я.
— Ты не обязан это делать. — Я стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и наблюдаю, как Ридж крутится перед зеркальной раздвижной дверцей шкафа.
— Знаешь, я всегда считал, что фиолетовый мне идёт. Но почему-то сейчас… Что-то я не уверен… — Он критично оглядывает себя с ног до головы и останавливает взгляд на вышитом на грудном кармашке справа принте чёрной розы.
Ручная работа и очень дорогая, купленная две недели назад на показе какого-то друга-дизайнера, куда нас затащил Ридж. Помешанный на шмотках, он не жалеет на них денег. Рубашки идут отдельным списком программы, к ним у него особая слабость. В начале нашего знакомства я даже думала, что Ридж — гей. Правда, потом несколько раз застукала его с разными подружками, что развеяло все мои сомнения. Ридж любит женщин и, судя по звукам, им нравится, как он это делает.