Карнивора
Шрифт:
На этот раз Кит не сразу нашел, что ответить.
— Я не хочу тебя убивать, — сказал он наконец просто.
— И я не хочу, — улыбнулась Марика. — И пусть это так и останется.
Она поднялась. Он ждал, что, может быть, она подойдет — но Марика шагнула к двери и только на пороге обернулась:
— Прощай, мальчик-лис.
— Прощай, девочка-волк.
Далеко в Лесу ветер качнул ветви деревьев, зашелестела листва, а затем по юной зелени застучали первые капли дождя. И были они солеными.
Время
И только под Тремпом, когда она шла в темноте к городу, предвкушая скорый ночлег, вдруг подул ветер. Теплый, охватывающий весь мир мягкими руками южный ветер, который смывал сугробы, гладил уставшую кожу и превращал снег на озябших ветвях елей в слезы, но слезы не горя, а радости.
Марика остановилась и задрожала.
«Весна», — прошептала она, подставляя щеки ветру, и тот соглашался и говорил — она ушла. Смерть ушла. Нет ни голых ветвей, ни мертвых листьев, ни остывшей земли — есть жизнь. И ветер нес этот запах: живой воды, проснувшихся деревьев, теплой плодородной прели, и не было никаких сомнений, что еще немного, и снег растает, появится трава и свежая листва, и птицы будут петь, и солнце будет всегда.
Всегда, пока снова не придет смерть.
Она не пошла в свой родной дом, а свернула с дороги в сторону Дрика. К Кейзе. Ей страшно хотелось увидеть и Дору, и Лагит, но Марика не знала, как прийти к ним с такими руками. Потому что они обе ничего не скажут. Промолчат, не произнесут ни слова осуждения — и это ее добьет. Ей нужно было, чтобы ее ругали, кричали, говорили, как страшно она ошиблась. Кейза, возможно, до крика не снизойдет — но и скрывать, что думает, не станет.
Однако, уже подходя к хижине, Марика поняла, что что-то не так. Слишком чистым был двор, слишком прозрачными казались окна… Марика без стука отворила дверь. Лагит мела выскобленный пол, Дора склонилась над очагом.
А на аккуратно застеленной постели лежала иссохшая, маленькая, смертельно бледная Кейза.
— Кизи! — воскликнула Марика и бросилась к ней, не давая никому времени удивиться ее появлению.
Кейза медленно открыла глаза и внимательно посмотрела на внучку, упавшую рядом с ее постелью.
— Что ты сделала со своими волосами, волчок? — спросила она с трудом, и тонкие губы дрогнули в сухой усмешке.
— Кизи, — прошептала Марика, — что с тобой?
— Я умираю, девочка, — усмешка стала чуть шире. — Уверена, ты слышала, что такое бывает с людьми. Особенно в старости.
Марика быстро встала. Стащила с рук перчатки — Кейза прищурилась при виде
— Я вылечу тебя, — сказала Марика твердо.
Глаза Кейзы сверкнули:
— Не смей.
— Но…
— Не смей, Моар. Не вмешивайся в естественный ход вещей.
Конечно, спорить с бабушкой было бесполезно. Хуже того, Дора и Лагит были полностью на ее стороне, и в конце концов Марике пришлось смириться.
Она предложила, что останется на ночь и отпустит их домой — наверняка у них там было много дел. Кейза глянула подозрительно, но Марика торжественно подняла руки:
— Я не буду пытаться исцелить тебя силой. Обещаю.
Кейза медленно кивнула и прикрыла глаза.
Когда Дора и Лагит ушли, Марика взяла колченогий табурет и села рядом с постелью. Кейза тяжело вздохнула и скривилась. Марика неуверенно подняла руку.
— Ты пообещала, Моар.
— Я не буду… вмешиваться в естественный ход вещей, — заверила ее Марика. — Просто сниму боль. Ты сама так делала неоднократно, я знаю.
Кейза еще раз вздохнула и наконец согласно прикрыла глаза. Марика осторожно положила забинтованную ладонь на сухую руку и послала в нее совсем немного силы.
— А ты хорошо умеешь это делать, — заметила Кейза. Голос звучал сильнее — боль отступила.
Марика слабо усмехнулась.
— Я многое умею.
— И слава Лесу, — Кейза открыла глаза и посмотрела на внучку… с гордостью? — Сможешь помочь им лучше меня.
— Им?
— Людям, которых я оставляю, Моар.
— Ты хочешь, чтобы я осталась тут вместо тебя? — вздохнула Марика.
Кейза многозначительно покосилась на ее руки.
— Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это помочь людям.
— Никакая помощь не искупит того, что я натворила, — глухо сказала Марика.
— Волчок, — сухо усмехнулась Кейза, — им не нужно твое искупление. Им нужна помощь.
Марика сжала губы и помотала головой.
— Я уже пыталась остаться тут. Я не могу. Мне здесь… тесно.
— Тебе везде будет тесно, Моар, — тихо сказала Кейза и прикрыла глаза. — Пока ты не поймешь, в чем смысл.
— Смысл чего?
Но Кейза уже спала.
На рассвете Марика бесшумно поднялась, взяла с пола брошенную котомку — и выскользнула в жемчужный утренний сумрак.
Лес изменился за прошедшие годы — но скалы были все теми же, и Марика легко вспомнила дорогу, поднимаясь все выше и выше. Она шла куда быстрее, чем они с Китом в детстве, и за день пути добралась почти до того места, где он чуть не сорвался в пропасть. Остановилась на берегу ручья, где тот вырыл себе глубокое ущелье между скал, нарезала лапника, как учила когда-то давно Дора, развела костер. Окружила себя несколькими заклинаниями — конечно, не такими хорошими, как…