Карт-Бланш для Синей Бороды
Шрифт:
Спускаясь по лестнице, я почти с ужасом смотрела на гостей, которые заполонили гостиную.
— Бланш! — рядом со мной оказались матушка и Анна, приехавшие раньше Констанцы.
Мы расцеловались, и матушка отошла на два шага, чтобы посмотреть на меня.
— Чудесное платье, — горячо похвалила она. — Тебе идет — бесподобно!
— Это подарок Гюнебрет, — сказала я.
— И папы! — добавила Гюнебрет.
— Да, и милорда, — признала я, опуская голову, чтобы скрыть смущение, хотя больше всего мне хотелось глянуть в другой конец комнаты, откуда доносился голос моего мужа.
Он
Бланш, ты уверена, что это твой муж?
— О чем ты? — спросила я почти испуганно.
— Ну он… он очень изменился…
Я поняла, о чем речь, и улыбнулась:
— Да, он изменился. Немного.
— Немного? — Анна лукаво засмеялась.
Мне было неловко разговаривать с ней об этом, и я перевела тему на ее собственную семейную жизнь. Пока Анна рассказывала свои новости, я краем глаза следила за Гюнебрет, которую еще раньше увели в свой круг юные девицы.
Напрасно я боялась за падчерицу — Аларии и ее подруг еще не было, зато уже прибыли барышни Томсон — милые и добрые, они всегда были добры и ко мне, и не чурались заговаривать со мной на улице, при встрече. Вот и сейчас они окружили Гюнебрет нежной заботой, восхищаясь ее платьем, нежно пожимая руки, и моя падчерица — поначалу немного дичившаяся — постепенно разговорилась и заулыбалась.
В кругу девушек, наряженных в платья розовых и голубых тонов, Гюнебрет в своем желтом наряде казалась экзотической канареечной пташкой. И пусть здесь были девушки красивее моей падчерицы, я с радостью обнаружила, что даже по сравнению с этими юными девицами Гюнебрет выглядела очень достойно.
Юные девицы! Месяц назад я была одной из них, преисполнена радости и молодых надежд, а теперь мне предстояло находиться в кругу замужних дам. Они обменивались мнениями по поводу чужих платьев, обсуждали закуски и сервировку, поиски кухарок и кормилиц, и многозначительно посматривали, осторожно интересуясь, не пропал ли у меня по утрам аппетит. Мне только и оставалось, что поддерживать эти скучные разговоры, вежливо кивая — ведь в глубине души я понимала, что мне и здесь не место. Разве я стала замужней женщиной? Нет, всего лишь ширмой, которой решили прикрыться на год, а затем задвинут в чулан, когда необходимость пропадет.
Но прибывали новые гости, и я вынуждена была оставить матушку, сестру и других леди, чтобы изображать радушную хозяйку. Дам сразу провожали в отдельную комнату, где были расставлены зеркала, жарко натоплен камин, и поставлены кушетки и кресла, чтобы уставшие и продрогшие в дороге женщины могли привести себя в порядок и согреться.
Я интересовалась, хороша ли была дорога, говорила комплименты по поводу платьев и принимала восторги по поводу своего туалета, кланялась, звала служанок, искусных в расчесывании локонов, и снова кланялась. Прибыли Констанца с мужем, леди Алария, которая приветствовала меня достаточно кисло, но была очень любезна, отметив, что цвет обоев в гостиной восхитителен, правда, золотое тиснение на нем лишено смысла — лучше бы подобрать серебряное.
Совсем сбившись с ног, я смогла присесть,
— Что это?! — спросила леди Чендлей.
Матушка тоже замолчала, а потом бросила на меня опасливый взгляд. Я прекрасно знала, что они увидели, и наслаждалась потрясением, отразившимся на их лицах и лицах гостей.
Стало так тихо, что мы услышали флейту, что тонко пела на третьем этаже, где музыканты настраивали инструменты, готовясь к балу.
64
— Это… мох? — произнесла леди Симила.
— Торт называется «Моховая борода», — сказала я, поднимаясь с креслица, в котором так уютно устроилась всего пять минут назад. — Попробуйте, очень вкусно.
Но гости не торопились пробовать торт, который подали слуги. Он и в самом деле выглядел впечатляюще.
На огромном серебряном блюде лежала гора зеленого мха, словно только что принесенного с мороза, распространяя терпкую свежесть смеси пряностей — кардамона, аниса и душистого перца. Красноватые полупрозрачные зимние ягоды прятались между зеленой пушистостью, создавая яркую, по-настоящему новогоднюю картину.
— Это можно есть? — леди Чендлей смотрела на угощение во все глаза.
— Совершенно верно, — ответила я, делая знак, чтобы мне подали серебряный нож и лопатку.
Я взрезала пушистую поверхность и поддела первый кусочек торта на лопатку. Дамы ахнули, увидев торт в разрезе — зеленый корж бисквита, облако взбитых сливок и мох с ягодами сверху. Мох я сделала из бисквитных крошек, и на расстоянии он смотрелся, как настоящий.
Первую порцию я преподнесла матушке, вторую — леди Симиле, как самой старшей даме из присутствующих. Остальные получали угощение от слуг. Леди Чендлей осторожно подцепила первый кусочек — с ягодой, и положила его в рот. Глаза ее расширились, губы округлились, а ложечка словно сама собой почерпнула второй кусочек.
— Совсем не мох! — воскликнула она, когда смогла говорить. — Что это за чудо, миледи?!
Остальные дамы и господа, попробовав лакомство, тоже оценили его. Серебряные ложечки застучали о фарфоровые блюдца, и зал наполнился вздохами блаженства.
— Это бисквит с добавлением шпината, — сказала я небрежно.
— Шпинат?! Как необычно!.. — прошептала леди Невиль. — Ваша кухарка непременно должна дать рецепт моей Маго.
— Кухарка не знает рецепта, — сказала я. — Торт приготовлен мною. И у него есть один секрет…
Дамы невольно потянулись ближе, а я продолжала, таинственно понизив голос:
— Все дело в особом сорте. Его выращивает один старик в Ренне. Говорят, он поливает шпинат сладкой водой, и знает какие-то тайные слова, чтобы листья стали такими же сочными, как южные фрукты.
Дамы слушали, словно дети рождественскую сказку. Можно было не сомневаться, что завтра же все запасы сухого шпината будут раскуплены — и по самой дорогой цене.
Распорядитель праздника пригласил всех подняться в танцевальный зал, где уже играла музыка. Хозяину полагалось идти первым, и в пару он выбрал матушку, подмигнув мне на ходу.