Картофельное счастье попаданки
Шрифт:
— Король? — ахнула я. — В Гран-Лавье прибывает его величество?
— О, мадемуазель! — лицо эконома испуганно побелело. — Прошу вас, только никому об этом ни слова! Его величество приезжает сюда инкогнито, и даже наши слуги не знают, кто тот высокий гость, к приезду которого мы готовимся.
— Я всё понимаю, месье, — заверила я его. — И я отнюдь не болтлива. И мы приложим все усилия, чтобы его величество остался доволен теми блюдами, что мы приготовим.
Эконом
На улицу короля Георга я отправилась не одна. Не хватало еще, чтобы ювелир сказал потом, что никаких денег он не получал. Поэтому сначала я заехала к Габриэлю Шекли, который подготовил для Торсена расписку в получении денег и вместе со мной поехал в суд. Оказалось, что здесь, в Терезии, подобные юридические факты можно было заверить еще и присутствием даже самого обычного клерка из судебного управления.
Поэтому в ювелирный магазин мы приехали втроем — я, Шекли и клерк. Лицо месье Торсена изумленно вытянулось, когда он понял, зачем я потребовала у него аудиенции. Похоже, он не ожидал, что я сумею выплатить долг, и еще надеялся, что станет хозяином нашей лесной усадьбы. Деньги были переданы, а подпись на расписке получена. Еще один экземпляр расписки клерк забрал с собой. А сам Торсен удалился из кабинета, в котором нас принимал, с видом оскорбленного достоинства.
— Поздравляю вас, Эльвира! — сказал мне Габриэль, когда мы вышли на улицу. — Надеюсь, теперь у вас не будет необходимости так много времени уделять вашей чайной. Разумеется, это не мое дело, но мне кажется, что это не совсем подходящее занятие для благородной барышни.
— Вот как? — усмехнулась я.
Почему-то именно от него я такого пассажа не ожидала.
— О, простите, — сразу стушевался он. — Я вовсе не хотел вас обидеть. Но дело в том, что я слышал, что граф Кэррингтон сделал вам предложение, и если это действительно так, то мне не хотелось бы, чтобы что-нибудь помешало вашему с ним браку. Его сиятельство благоразумный мужчина, и ему может не понравиться то, что его невеста стоит за прилавком в чайной.
Неужели разговоры о том, что я помолвлена с графом, уже вышли за пределы герцогского замка? Ну, что же, этого следовало ожидать. Я сама дала Кэррингтону разрешение на обнародование этой информации, и если он сделал этого, то, должно быть, у него не было выбора. Может быть, мадемуазель Рассел всё-таки обратилась с заявлением в суд?
— Благодарю вас за остережение, Габриэль, — сказала я. — Смею вас уверить, что за прилавком сама я уже не стою. И теперь, когда я расплатилась с месье Торсеном, я уже смогу позволить себе нанять еще одну девушку для работы в чайной. А вот отказываться от чайной совсем, даже если этого потребует граф, я не намерена.
— Конечно, мадемуазель, конечно! — месье Шекли уже чувствовал себя виноватым. — Я всего лишь подумал о том,
— Что? — мы медленно брели по бульвару, но услышав его слова, я остановилась. — Его величество?
Предполагалось, что о приезде монарха никто не должен был знать. Так откуда же об этом стало известно обычному скромному стряпчему?
Молодой человек смутился еще больше.
— Кажется, это должно было держаться в секрете, но я уже слышал об этой новости и в суде, и на городском рынке. Подобные слухи распространяются удивительно быстро, не правда ли?
— Но, может быть, это не более, чем слухи? — хотя я знала, что это не так, но предпочла говорить об этом с осторожностью.
— Вполне возможно, — не стал ничего утверждать Габриэль. — Но говорят, что слуги его светлости закупают на рынке невиданное количество продуктов.
Когда я вернулась домой, меня уже ждала Рут с той же самой новостью.
— Знали бы вы, хозяйка, сколько сыра я смогла продать во дворец! А еще творога, яиц, рыбы и мёда! — и она высыпала из мешочка на кровать целую кучку серебряных монет. — И эконом его светлости сказал, что он заказал у вас и блюда из картошки. Если так, то я на несколько дней я останусь в городе и помогу вам их приготовить.
Да, это было бы не лишним. Рут уже знала основные рецепты, а новую девушку пришлось бы сначала многому учить.
— Говорят, что в Гран-Лавье прибывает сам король! — восторженно сказала она. — Ох, и любопытно же на него посмотреть! Наверняка он проедет по городу с большой пышностью!
Я не смогла сдержать улыбку. А ведь его величество надеялся сохранить здесь инкогнито!
В восемь часов вечера, когда чайная уже была закрыта, в парадную дверь постучали. Эмма и Рут были на кухне, готовили новые блюда из картофеля для дегустации, которую мы устраивали для эконома его светлости. Поэтому на крыльцо вышла я.
— Ваше сиятельство? — удивилась я, увидев графа Кэррингтона. — Что привело вас в столь поздний час?
— Простите за беспокойство, мадемуазель Бриан, но нам с вами нужно поговорить.
Я пригласила его войти, и мы сели за столиком, который стоял в центре зала и был почти не виден с улицы.
— Я слушаю вас, ваше сиятельство! Наверно, вы пришли сказать, что о нашей с вами мнимой помолвке во дворце уже стало известно? Если так, то я уже тоже знаю об этом, и уверена, что вы не стали бы говорить об этом без крайней необходимости.
— Да в том-то и дело, мадемуазель, — несколько раздраженно ответил он, — что я ничего и никому не говорил — только его светлости. Но даже ему я сказал это лишь потому, что он очень беспокоился о том, как бы Расселы не отправили меня в тюрьму. И я сказал ему это не как о свершившемся факте, а как об одном из способов решения проблемы, который вы так отчаянно смело предложили, за что я искренне вам благодарен. Но, должно быть, кто-то услышал наш с ним разговор, и уже тем же вечером меня поздравили с помолвкой сразу несколько человек, в том числе и слуги.