Карусели над городом (Происшествие в Кулёминске - 1)
Шрифт:
Инспектор работал не спеша, добросовестно, не отвлекался, задавал вопросы только по делу, но, видно, какая-то посторонняя мысль сверлила его затылок. Какую-то ненормальность, желание что-то скрыть ощущал инспектор во всеобщем молчании... От инспектора почти всегда пытались что-то скрыть. Но ведь здесь проводка-то была в полном порядке!
Наконец инспектор нащупал эту мысль. Он развернулся на табуретке.
– А чего это вы мальчишку в одеяло закутали?
– Видите ли...– пробормотал Алексей Палыч.–
– Репетиция, - быстро сказал Борис первое, что пришло ему в голову.
– Ага, ага, - согласился инспектор, сразу утрачивая любопытство; репетиция была словом привычным, житейским; во Дворце культуры инспектор бывал часто.
Осмотр заканчивался. Инспектор поковырялся в щитке с пробками, слез с табуретки, потер ладонь о ладонь.
– Вроде все в норме. Хотя не мешало бы вас и оштрафовать.
Оживший было Алексей Палыч снова завибрировал:
– За что же нас штрафовать?
– А так. Для порядка. Чтобы не репетировали.
Последнюю фразу инспектор произнес в шутку. Он даже улыбнулся, что в практике инспекторов равносильно дикому хохоту. Но его собственные слова самому же ему кое-что напомнили.
– А почему вы тут репетируете?– спросил он, отыскивая глазами мальчишку.
– Это мой брат, - быстро сказал Борис.
– Ага, - кивнул головой инспектор, которому слова Бориса ровно ничего не объясняли.– Брат - это хорошо.
Попрощавшись с Алексеем Палычем, инспектор ушел, унося смутное ощущение, что в лаборатории все-таки есть какой-то непорядок.
Алексей Палыч запер дверь и вытер платком лицо.
Борис хлопнул мальчика по спине. Тот посмотрел на Бориса с удивлением.
– Ты - молоток, - сказал Борис.
– Молоток?– повторил мальчик.
– Молоток - это значит молодец. Молодец, что молчал. А то бы мы погорели.
– Погорели?– снова спросил мальчик.
– Ну, засыпались бы, понимаешь?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Засыпались - это значит...– уже с некоторым раздражением сказал Борис.– Это значит... это значит...– Борис умолк, взглянув на Алексея Палыча, и увидел, что тот улыбается.
Борис нахмурился.
– Засыпался - это означает, что...– начал Борис, как на уроке. Что... что человек хочет что-то скрыть, а его... разоблачают. Ты молчал, и поэтому ты не засы... поэтому инспектор не догадался, что мы тебя скрываем.
– Теперь понятно, - сказал мальчик.– Это же очень просто. Удивительно, что я сразу не понял.
– Ты бы лучше подключился, тогда не придется объяснять по десять раз, - посоветовал Борис.
– Подключился? А что такое - подключиться?
– Да не темни ты!– тоскливо сказал Борис.– Ведь мне же Алексей Палыч все рассказал. Ты и сам слышал.
– Я слышал, - согласился мальчик.–
– Темнить - это значит скрывать правду!– заорал Борис.– А говорить "еще больше не понимаю" - неграмотно! Надо говорить "еще меньше понимаю"!
– Ты опять говоришь очень громко, - сказал мальчик.– Когда ты говоришь громко, я еще меньше понимаю. Но я не скрываю правду.
Борис, обессилев, плюхнулся на табурет. Он посмотрел на Алексея Палыча, словно призывая того в свидетели тупости инопланетных жителей.
Другой бы на месте Бориса мог насладиться чувством превосходства; это чувство согревает души многих людей. Некоторые способны годами копаться в себе, выискивая, чем же они лучше других. Есть и такие, кто может потратить на это всю жизнь. И тогда, устав от поисков, они неожиданно обнаруживают это превосходство. Им, к сожалению, оказывается возраст.
Борис Куликов был не из этой породы. Он умел работать. Он знал, что может и чего не может. Если кто-то из его одноклассников не мог решить несложной задачи по математике, Борис не хохотал и не издевался над ним. Но и не помогал. Таких он просто не замечал. Борис всегда шел вперед. На этом пути он никого не отталкивал, но никого и не увлекал за собой. Он делал свое дело, и из этого всегда что-нибудь получалось. Теперь же с мальчишкой не получалось ничего. И даже Алексей Палыч, с которым все всегда у Бориса ладилось, теперь ничего придумать не мог, а плыл по течению.
Вместо того, чтобы посочувствовать, Алексей Палыч сказал:
– Боря, а ведь ты не соврал, когда сказал инспектору, что мальчик твой брат. Вы и есть братья - по разуму.
– У меня таких братьев - целый класс, - буркнул Борис.– Только они умнее.
– Боря, я понимаю тебя, - стараясь говорить как можно мягче, произнес Алексей Палыч.– Я тем более понимаю тебя, потому... ну, потому что видел много разных ребят. Бывали и такие, от которых просто в отчаяние приходишь. Но они понимали, что делали. А наш гость не делает ничего назло. Он ведет себя как положено ребенку: если не понимает - спрашивает. Неужели ты хочешь, чтобы его "отозвали" только за это? Для меня само это слово звучит как-то жестоко. Будто не "отозвать", а убить.
Мальчик шевельнулся.
– Что такое "убить"?– спросил он.
– Это... ну, как тебе объяснить...– сказал Алексей Палыч.– Это так, вроде "отозвать".
– Отозвать?
– Да. Когда тебя отзовут, ты ведь с нами больше не будешь.
– Я с вами, - сказал мальчик.– Кто меня отзовет?
Алексей Палыч многозначительно посмотрел на Бориса.
– Никто тебя не отзовет, - сказал он.– Ты будешь с нами. Это была шутка.
– Что такое шутка?