Карусели над городом (Происшествие в Кулёминске - 1)

Томин Юрий Геннадиевич

– Ну, я, - ответил Алексей Палыч.

– Зачем?

– Взял, - сказал Алексей Палыч.
– Взял - принес. Хотел купить спросил... купил... забыл спросить... забыл купить... забыл принести... забыл отнести... Зеленым я не был. Бледным не был. Желтым не был. Не кричал. Не трясся.

– Зачем?
– настойчиво повторила Анна Максимовна.

– Не скажу!
– строптиво заявил Алексей Палыч.

Анна Максимовна оперлась локтями о стол, уперлась подбородком в ладони. Алексей Палыч увидел, что

из глаз ее катятся слезы.

– Алексей, - проговорила она, - у тебя есть твой ребенок.

Алексей Палыч, присев к жене, обнял ее за плечи и поцеловал в ухо.

– Аннушка, - сказал он, - у меня нет моего ребенка. Клянусь тебе в этом чем ты только хочешь. Во всей Вселенной у меня нет детей, кроме Татьяны, чтоб ей зачет сегодня не сдать. И не плачь, пожалуйста, попусту, иначе я тоже начну реветь. Ты посмотри, там же все на месте, кроме одной банки.

– Правда?
– воскликнула Анна Максимовна, и вопрос этот относился вовсе не к банкам.

– Честное слово, - сказал Алексей Палыч, и ответ относился не к банкам тоже.

– Ладно, - сказала Анна Максимовна, - пора Андрюшку будить. Бог с ней, с этой проклятой банкой.

Когда Алексей Палыч вышел из дома, земля слегка покачивалась под ним. И было это вовсе не от того, что ось земная, как выяснили давно астрономы, немного пошатывается.

За четыре дня чувство опасности несколько притупилось. У входа в подвал Алексей Палыч уже не озирался по сторонам, но, войдя, дверь все же запер.

– Палыч, привет, - сказал мальчик, и в тоне его явно слышалось удовольствие.
– Я слышал, как ты идешь. А вчера здесь был не ты.

– А кто же?
– встревожился Алексей Палыч.

– Не знаю. Я слышал, как он уходил. Ты, Палыч, не бойся. Я ничего не трогал, не шумел и не включал свет. Я только посмотрел в эту дырочку, - мальчик показал на окно, завешанное газетой.

– Как же он выглядел?

– Не так, как ты.

– Это ясно. Не сможешь ли ты его нарисовать?

Алексей Палыч подал мальчику листок бумаги и карандаш. К его удивлению, мальчик очень легко, несколькими штрихами изобразил женскую фигуру. Рисунок оказался настолько верным, что ошибиться было невозможно.

– Это не он, а она, - вздохнул Алексей Палыч.
– Это женщина. Ее зовут Ефросинья Дмитриевна. Что она делала?

– Ничего. Сказала: "Есть кто там?" Потом сказала: "Господи, господи". Потом ушла.

– "Господи, господи..." - пробормотал Алексей Палыч.
– Этого еще не хватало. Впрочем, все равно пора тебя выводить отсюда. Ты уже не младенец.

Да, теперь уже нельзя было сказать, что перед Алексеем Палычем стоял младенец. За ночь мальчик подрос еще и теперь стал ростом примерно с Бориса. Алексей Палыч подвел его к стенке, к черте, проведенной карандашом. Все было точно до миллиметра.

– Значит, у вас

слышат, о чем мы говорим?
– спросил Алексей Палыч.

– У нас?
– переспросил мальчик, и на лице его было искреннее недоумение.

– Ладно, - сказал Алексей Палыч, - это неважно. Лучше скажи: ты еще будешь расти?

– Теперь я знаю, почему Боря вчера говорил громко. Я не должен расти?

– Нам, вообще-то, не жалко, - пояснил Алексей Палыч.
– Но ведь не можешь ты все время ходить в одеяле. А мы не можем менять тебе одежду так часто.

– Теперь я знаю, - сказал мальчик.
– Я не буду расти.

– Есть хочешь?

Мальчик засмеялся:

– Вчера - есть, сегодня - есть. Разве всегда нужно есть?

– Мы едим каждый день, - осторожно сказал Алексей Палыч.

– А я не хочу. Но, если ты хочешь, давай, буду есть.

Алексей Палыч смутился и зачем-то похлопал себя по карманам.

– А у меня как раз нет еды. Я сейчас принесу.

– Не нужно, - сказал мальчик.
– Я никогда не хочу.

– Слушай...
– Алексей Палыч вдруг запнулся. Безликое это обращение давно уже ему не нравилось.
– Как тебя зовут?

– Не знаю.

– Как тебя зовут у вас, дома?

– У нас?
– снова удивился мальчик.
– Я тебя не понимаю.

– У каждого человека есть имя. Меня зовут Алексей Палыч...

– Тебя зовут Палыч, - поправил мальчик.

– Ну, пускай так. Борю зовут Борей. Тебя тоже надо как-то называть. Выбирай.

– Называй меня Палыч. Мне так нравится.

– Двух Палычей будет многовато. Лучше как-то по-другому назовем тебя.

– Тогда - Боря.

– Боря у нас уже есть. Еще думай.

– Сенька-зараза, - сказал мальчик.

– Что?!
– переспросил Алексей Палыч.

Мальчик кивнул в сторону окна.

– Там они все время кричат: "Сенька-зараза, отдай мне! Сенька-зараза, не твой аут!" Наверное, Сенька-зараза хорошее имя, раз они все время кричат.

– Не совсем хорошее, - сказал Алексей Палыч, решив не пускаться в объяснения.
– Давай я попробую.

Алексей Палыч задумался. Может быть, инопланетное происхождение мальчика было тому виной, что в голове учителя всплывали любые имена, кроме русских.

– Феликс!
– воскликнул Алексей Палыч.
– На нашем языке это означает "солнечный" [1].
– -----[1] Алексей Палыч ошибся: на русский язык имя "Феликс" переводится как "счастливый".
– -----

– Тогда и зови на нашем языке, - сказал мальчик.
– Сенька-зараза мне нравится больше, но пускай будет Солнечный.

– Нет, - возразил Алексей Палыч, у которого тоже имелись свои слабости.
– Феликс звучит гораздо лучше. У нас в Кулеминске еще нет ни одного Феликса. Ты будешь первым. Согласен?